Добавь сайт в закладки нажми CTRL+D
В свое время советский кинематограф был одним из самых целомудренных в Мире. Как говорится, кино, это отражение состояния существующего общества на экране. В СССР примерно так и получилось. После прихода к власти большевиков партия сперва попыталась отменить любые ограничения на обнаженные тела. Появилось общество «Долой стыд», которое не желало следовать старым нормам:
В 1922 году я несколько раз присутствовал на выступлениях общества «Долой стыд». Совершенно голый, украшенный только лентой с надписью «Долой стыд», оратор на площади Краснодара кричал с трибуны:
— Долой мещанство! Долой поповский обман! Мы, коммунары, не нуждаемся в одежде, прикрывающей красоту тела! Мы дети солнца и воздуха! (Трушнович А.Р. Воспоминания корниловца. В России советской)
Помимо таких вот обществ сексуальные сцены вовсе не были табуированны на сцене. На выступлениях перед рабочими и крестьянами обыгрывались различные варианты повествования, вот сценарий одного выступления:
На сцену выходят двое с плакатами «Каждая комсомолка обязана идти ему навстречу, иначе она мещанка» и «Каждый комсомолец может и должен удовлетворять свои половые стремления». Девушка на сцене идет и садится на скамейку, на которой сидит комсомолец. Песня «Яблочко» обрывается. После молчания комсомолка обращается к комсомольцу, кончая разговор словом «Идем». Музыка опять играет «Яблочко» (очень быстро). Они скрываются. Двое с плакатами сходятся посередине сцены и убежденно произносят написанное на его плакате (Источник: Лента.Ру)
Помимо этого в стране появлялись молодежные комунны, где люди уже не делились по парам, а сожительствовали со всеми. Впрочем, не все обычные люди приняли новые нормы поведения, особенно это возмущало старшее поколение. Многие шарахались в сторону завидев «Детей солнца», другие осуждали появление таких вот «свободных комунн».
В другой раз мы с женой видели, как из трамвая, ругаясь и отплёвываясь, выскакивает публика. В вагон ввалилась группа голых «детей солнца и воздуха», и возмущённые люди спасались от них бегством. Опыт не удался, выступления апостолов советской морали вызвали такое возмущение, что властям пришлось прекратить это бесстыдство. (Трушнович А.Р. Воспоминания корниловца. В России советской)
Власти прислушались ко мнению большинства и в стране началась борьба за нравственность. Уже после 1925 года правила были сильно ужесточены. Общество «Долой стыд» было запрещено, презервативы исчезли из магазинов, аборты были запрещены, а за искусство «ню» можно было получить реальный срок. Ну и в кино, конечно же, никакой обнаженки не присутствовало.
Стыдно, товарищи, стыдно! Как можно говорить о таких вещах? «Двенадцать заповедей половой жизни» работали и в кино 30-х и 50-х годов. Женщина и мужчина в рабочей одежде поднимают производство вместе и попутно начинают испытывать друг к другу чувства. Никакого флирта, ничего особо сложного: вот они смотрят друг другу в глаза и рассказывают об успехах советской родины, вот у них уже ребенок. (Источник: Лента.ру)
Однако со временем табуированные сцены все же стали проникать в советский кинематограф. Причем даже в героические фильмы. Одним из первых обнаженных девушек показал в своем фильме «А зори здесь тихие…» Станислав Ростоцкий. Причем, если раньше в фильмах и проскальзывали какие-то моменты, намеки и небольшие эпизоды, то Ростоцкий снял полноценную сцену в бане с демонстрацией полностью обнаженных женских тел.
Естественно, что цензорам такой подход не понравился. Они потребовали вырезать из фильма две сцены. Сцену в бане и сцену, когда девушки загорают.
Обсуждение было настолько бурным, что продолжалось до раннего утра. В основном все присутствующие картину хвалили, и только две сцены вызвали неприятие, причем обе проходили по категории «обнаженки»: загорание девушек на берегу озера и в бане. Обе сцены были названы «нескромными». (Источник: Скандалы советской эпохи. Раззаков Федор. «Обрезанное кино»)
В заключении к картине редактор студии Клебанов писал следующее:
В эпизоде „баня“ акцентирование красоты женского тела приводит к тому, что эта красота начинает играть самостоятельную роль, выходящую за рамки эпизода. Еще более неоправданно это акцентируется в сцене, где женщины загорают на солнышке, лежа в кружочек на земле. Соображения мои по поводу обыгрывания юмора „ниже пояса“ понимания не вызвали ни у режиссера, ни у редактора (Там же)
Художественный совет требовал от режиссера вырезать эти две сцены. И Ростоцкий пошел на уступки в сцене, когда девушки загорают, но категорически отказался вырезать сцену в бане, считая ее важной для повествования. Когда на него начали давить он вспылил и заявил, что уберет свое имя из титров. В итоге ему предложили компромисс. Двухминутная сцена в бане остается в фильме, но должна быть сокращена. Ростоцкий согласился и в итоге зритель увидел этот эпизод сокращенным более чем вдвое, но все же увидел.
Так что же такого важного режиссер нашел в этой сцене? Проблемы с ней у Ростоцкого начались еще во время съемок. Актрисы категорически не желали сниматься обнаженными.
Наверное, несколько часов шло у нас такое комсомольское собрание, на котором мы упирались и говорили, что для этого есть специальные натурщицы в Академии художеств и не обязательно актрис раздевать. (Елена Драпеко о съемках фильма)
Однако сам режиссер объяснил важность этой сцены так:
Девочки, мне надо показать, куда падают фашистские пули. Не в мужские тела, а в женские, которые должны рожать.
В подтверждение его слов в диалоге фильма после фраз восхищения над красотой Женьки одна из девушек произносит: «Такую фигуру в обмундирование паковать».
В итоге преодолев все препятствия и цензуру режиссер снял и выпустил фильм так, как он хотел. Пусть и в слегка урезанном варианте. Картину в советском прокате в год выхода посмотрели 66 миллионов человек. Она имела небывалый успех.
А в 1975 году ее решили показать по телевидению и… полностью вырезали банную сцену. Режиссер с таким подходом не смирился и начал активную борьбу с цензорами на страницах «Литературной газеты». В итоге он одержал победу и сцену вернули на место.
Кстати, нельзя не отметить, что фильм «А зори здесь тихие» снят по повести Бориса Львовича Васильева. Васильев участник Великой Отечественной войны служил в 8-м гвардейском воздушно-десантном полку 3-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Во время десанта под Вязьмой подорвался на мине и был направлен в госпиталь с тяжелой контузией.
Сцена в бане присутствует и в повести:
Тот день банным был, и, когда наступило их время, девушки в предбаннике на новенькую, как на чудо, глядели… В отделении у них замухрышка одна была, Галка Четвертак. Худющая, востроносая, косички из пакли и грудь плоская, как у мальчишки. Женька ее в бане отскребла, прическу соорудила, гимнастерку подогнала — расцвела Галка (Борис Васильев. «А зори здесь тихие»)
Сцена описана довольно скромно. Ну и нужно признать, что Ростоцкий довольно сильно расширил ее по своему усмотрению.
Сам Станислав Иосифович также участник Великой Отечественной войны. Он служил сперва в 46-й запасной стрелковой бригаде, дислоцировавшейся у станции Сурок. А в 1943 году самовольно сбежал на фронт. Служил фотокорреспондентом в 6-м гвардейском кавалерийском корпусе. Участвовал в боях, пройдя путь от Вязьмы и Смоленска до Ровно. В 1944 году получил тяжелое ранение и потерял ногу:
По мне танк проехал… Жив я остался только благодаря друзьям и тому, что вот эта часть тела провалилась в окопчик. Поэтому была разрушена только нога и грудная клетка. И рука была оторвана. А потом ещё осколком в лоб съездило… Я был абсолютно беспомощный, и молодцы ребята, что отняли у меня пистолет. Потому что, если бы они не отняли, то я бы, наверное, застрелился (Острова. Станислав Ростоцкий. Культура (2007))
Ростоцкий был спасен одним из солдат. А потом фронтовая сестра Анна Чугунова дотащила его до госпиталя. Именно ей и посвящен фильм «А зори здесь тихие».
Поделись видео:
