Добавь сайт в закладки нажми CTRL+D
Он писал статьи о героизме советского народа, принимал поздравления на День Победы, имел ордена и уважение коллег. В редакции его считали интеллигентом, настоящим фронтовиком и человеком безупречной биографии. Никто не догадывался, что за этим тихим, аккуратным редактором десятилетиями скрывался человек с прозвищем «Лютый» — и чем он занимался в годы ВОВ.
Тридцать лет он жил под чужим именем, правил тексты о подвигах советских солдат и принимал подарки за «военные заслуги». А тем временем сотрудники КГБ шаг за шагом собирали по крупицам страшную правду — о его службе в карательных отрядах, о шахтах, заваленных телами, и о том, как один из палачей вернулся в СССР не в качестве пленного, а в форме Красной Армии.
В спокойные и благополучные 70-е годы никто и представить не мог, что в самом сердце советской авиационной отрасли, в издательстве Министерства гражданской авиации, вот уже много лет трудится человек с мрачным прошлым. И служба немцам там было далеко не самое страшное…
Сотрудники КГБ по Москве и области почти три десятилетия шаг за шагом собирали по крупицам доказательства, восстанавливая цепочку преступлений. Только спустя тридцать лет удалось раскрыть тайну — и вывести на чистую воду палача, сумевшего стать старшим редактором уважаемого ведомственного издательства. Подробности этой истории были рассекречены лишь в 2011 году.
Александр Юрьевич Мироненко, он же Александр Юхновский, в послевоенные годы казался воплощением интеллигентности. Представительный, аккуратный, всегда вежливый, он писал очерки о героизме советского народа, получал награды и поздравления в День Победы. Коллеги уважали его за выдержку, трудолюбие и тактичность. В личных документах значилось: участник войны с 1941 года, награждён орденом Славы, дисциплинирован и примерен. Всё выглядело безупречно.
Но под фамилией Юхновский скрывался совсем другой человек — молодой пособник фашистов, служивший переводчиком в подразделении ГФП-721, входившем в структуру немецких карательных органов. По документам он был лингвистом, на деле же — участником допросов и расправ над мирным населением.
В редакции никто и не догадывался, что тихий, безупречный старший редактор с прошлым офицера Красной армии в действительности был человеком, чьи руки по локоть в крови.
После войны, в 1946 году, когда ему исполнился всего 21 год, он начал активно печататься, осуждая зверства фашизма. Служба в армии закончилась в 1951-м, и вскоре Мироненко устроился в московское издательство. Его приняли в Союз журналистов, доверяли, уважали, ставили в пример молодым сотрудникам.
Казалось бы, идеальная биография. Но в 1965 году, когда он решил вступить в КПСС, партком неожиданно запросил подтверждение его наград и военной службы. И именно тогда в архивах всплыли странные несостыковки: в одном документе значилось, что он воевал с первых дней войны, а в другом — что до 1944 года находился на оккупированной территории Украины.
Этот разнобой стал первым звеном в цепочке, которая вскоре привела следователей к страшной истине о «редакторе-фронтовике», десятилетиями скрывавшем под маской уважаемого советского труженика своё настоящее лицо — лицо карателя.
Сообщение о расхождениях в биографии редактора сразу передали из парткома в КГБ. На допросе на Лубянке Мироненко пытался оправдаться: мол, умолчал о пребывании на оккупированной территории, потому что боялся, что его не примут в партию. Но опытных чекистов подобная версия не убедила. Они начали «копать» глубже.
Почему человек не просто написал две разные автобиографии, но и приписал себе награды, которых никогда не получал? Оставались три объяснения: скрывается от алиментов, уголовник или — самое страшное — военный преступник. Первые два варианта отпали быстро.
Тем временем органы госбезопасности продолжали систематически разыскивать бывших карателей даже через десятилетия после войны. В архивах восстанавливали путь тайной полевой полиции ГФП-721, действовавшей на Украине. Её командный состав состоял из немцев, но исполняли приказы в основном местные добровольцы.
По сути, это было филиалом гестапо, работавшим с «восточным населением» по тем же жестоким методам: пытки, издевательства, массовые казни. Любого, кого заподозрили в сочувствии партизанам, подвергали «физическим методам воздействия», после чего уничтожали. В немецких документах с педантичной точностью фиксировалось, сколько советских людей замучено до смерти — по каждому району и способу убийства.
Особенно потряс следователей отчёт по шахте «Калиновка» на окраине Сталино (ныне Донецк). Её шахтный ствол немцы использовали как братскую могилу с декабря 1941 по сентябрь 1943 года. Свидетели вспоминали, как туда привозили целые семьи — женщин, детей, младенцев. После войны, когда ствол вскрыли, судмедэксперты подсчитали: здесь могли быть захоронены останки около 75 тысяч человек.
Именно при проверке документов ГФП следователи впервые наткнулись на имя переводчика по прозвищу «Лютый». Его обязанности, по бумагам, ограничивались переводом допросов. Но немцы быстро оценили его «усердие» — Лютый не просто помогал на допросах, он участвовал в пытках и расправах. За рвение его даже наградили поездкой в Германию. Фамилия, указанная в одном из донесений, была Юхновский.
Дальше цепочка событий сложилась сама собой. В 1944 году этот Юхновский почувствовал, что Германия войну проигрывает, и бежал, заранее обеспечив себя «чистыми» документами. После чего след его оборвался.
Почему сотрудники КГБ решили проверить именно редактора Мироненко, точно неизвестно. Возможно, сработала интуиция одного из следователей, или сличили анкетные данные с архивами. В любом случае, вскоре нашёлся первый свидетель, узнавший в благообразном труженике полицая по прозвищу Лютый.
Мироненко вызвали на допрос как свидетеля. Он признал, что действительно служил в ГФП, но уверял, что лишь переводил, никого не трогал и «только выполнял приказы». Зато охотно давал показания на других. После первого допроса его отпустили.
Но следствие не остановилось. Годы ушли на поиски новых свидетелей — и они появились. Один за другим люди рассказывали о зверствах, которые творил Лютый. Мироненко снова вызвали на допрос. Он изворачивался, уверяя, что никого не убивал, что лишь «стоял у края ямы», переводя последние слова приговорённых. Но следователи уже знали: этот человек стоял не просто рядом — он участвовал.
Сотрудники КГБ провели масштабную проверку. С фотографией молодого Мироненко они объехали все 44 населённых пункта, где когда-либо действовала ГФП-721. Опросили десятки свидетелей, сделали запросы в архивы и в Институт военной истории ГДР. После полученных подтверждений сомнений больше не оставалось — «примерный редактор» Александр Мироненко и переводчик Алекс Юхновский, известный под кличкой «Лютый», были одним и тем же человеком. Тем самым палачом, который лично участвовал в допросах и расстрелах советских граждан.
Следователи работали над этим делом почти десять лет. Летом 1975 года Юхновского арестовали. В ходе следствия удалось восстановить и ранее неизвестные эпизоды его биографии.
Выяснилось, что он был сыном бывшего офицера армии Петлюры, который после Гражданской войны мирно трудился агрономом в Сумской области. Когда Украина оказалась под немецкой оккупацией, семья Юхновских открыто приветствовала приход нацистов. Уже в 1942 году Александр вступил в ряды тайной полевой полиции и стал работать при штабе ГФП-721.
В августе 1944 года, когда Германия стремительно отступала, Юхновский предусмотрительно отстал от колонны немцев. К тому времени он успел изготовить себе новые документы на фамилию мачехи — Мироненко. В Одессе он просто явился в военкомат и поступил на службу в Красную Армию, будто бы «с освобождённых территорий».
На допросах Юхновский признавал лишь то, что отрицать было уже невозможно. Но даже эти признания касались нескольких десятков преступлений. Сколько жертв на его совести на самом деле — осталось неизвестным. Однако доказанных эпизодов было достаточно, чтобы запросить для него высшую меру наказания.
Он, впрочем, до последнего верил, что всё сойдёт с рук. Следы заметал тщательно. Показателен эпизод: в мае 1945 года, уже после капитуляции Германии, он даже разыскал в Берлине дом немецкого офицера, с которым когда-то сфотографировался, и уничтожил всё — фотографии, документы, даже людей, которые могли его узнать.
Когда правда всплыла, в редакции, где он проработал десятилетия, начался настоящий шок. Коллеги отказывались верить. Его дочь, к тому времени замужем за гражданином ФРГ, жила в Германии. Жена, работавшая в издательстве «Высшая школа», по негласному распоряжению была уволена и вскоре сменила фамилию.
Друзья, в последнее время задумываюсь над тем, чтобы завести свой канал в MAX в добавок к остальным соцсетям. Вот почему я рассматриваю такое решение.
Национальный мессенджер MAX продолжает стремительно расти. В нём зарегистрировались 50 миллионов пользователей. Среднесуточный охват аудитории в октябре превысил 19 миллионов человек, а 22 октября зафиксирован рекорд — свыше 22,5 миллиона пользователей за сутки.
С момента запуска в приложении отправлено 3,7 миллиарда сообщений, совершено 842 миллиона звонков и записано более 25 миллионов видеокружков. Количество групповых чатов достигло 7,6 миллионов.
В регионах России активно развивается образовательная платформа Сферум, число её пользователей превысило 10 миллионов. К экосистеме МАХ присоединились более 13 тысяч блогеров А+, среди них певица Жасмин, актёр Никита Панфилов, композитор Илья Ушуллу и путешественник Максим Кудряшов.
23 октября мессенджер запустил «Платформу для партнёров», которая позволяет компаниям интегрировать свои сервисы прямо в приложение — от продаж и оплаты до бронирования путешествий и клиентской поддержки. В первые дни на подключение подали заявки 2 875 российских компаний с приложениями в RuStore.
MAX — это национальный мессенджер и цифровая платформа пользовательских сервисов. В нём доступны звонки, чаты, переводы, голосовые и видеофункции, а также мини-приложения и чат-боты для решения повседневных задач. Приложение включено в реестр российского ПО и доступно в мобильной, десктопной и веб-версиях.
Поделись видео: