Сталинградская битва глазами немцев: о чём расказали выжившие гитлеровцы

«Мы надеялись, что до Рождества вернемся в Германию, что Сталинград в наших руках. Какое великое заблуждение! Этот город превратил нас в толпу бесчувственных мертвецов! Сталинград — это ад! Никто из нас не вернется в Германию, если только не произойдет чудо. А в чудеса я больше не верю».

Эту запись сделал в своем дневнике солдат вермахта Эрих Отт в конце ноября сорок второго года после того, как его часть в течение 58-ми дней безуспешно штурмовала один единственный дом в городе.

Этот дом, вошедший в историю как «Дом Павлова» обороняла небольшая группа, всего три десятка бойцов, но, несмотря на то, что атаки возобновлялись по нескольку раз в день, сумела его удержать. Как написал в своих воспоминаниях маршал Чуйков, в этих штурмах гитлеровцы потеряли больше солдат, чем при взятии Парижа. Все жертвы оказались напрасными. 25-го ноября дом был занят советскими войсками, перешедшими в масштабное контрнаступление.

Сталинградская битва стала переломным моментом в ходе войны. Это длившееся почти семь месяцев сражение стало одним из самых ожесточенных и кровопролитных не только во Второй мировой войне, но и в истории человечества. Оно закончилось сокрушительным поражением вермахта, в окружение попала и капитулировала почти стотысячная группировка немецких войск. Советское командование безоговорочно перехватило стратегическую инициативу.

Победа Красной армии помимо военного имела и огромное политическое значение. После нее Турция и Япония отказались от планов вторжения в Советский Союз, а союзники Рейха Румыния, Венгрия и Италия стали искать возможности заключения сепаратного мира с Англией и США, чтобы выйти из войны.

Одним из важнейших этапов сражения стали бои за город, которые стали причиной резкого падения боевого духа немецких войск.

Что же чувствовали гитлеровцы, оказавшиеся в аду Сталинграда? И почему даже офицеры начали понимать: война проиграна?

В письмах и дневниках немецких солдат и офицеров можно не только найти ответ на этот вопрос, но и понять, как и почему победный настрой сменился сначала разочарованием, а затем потерей веры в победу и чувством обреченности. Прежде чем перейти к рассказу об этом следует пояснить, почему именно Сталинград обе стороны считали важнейшим стратегическим пунктом.

Понятно, что город, носивший имя вождя был символом государства, и его сдача была не только ударом по Верховному главнокомандующему, но и нанесла бы непоправимый ущерб моральному состоянию, как бойцов Красной армии, так и всего советского народа. Однако для командования Рейха он стал ключевой целью летней кампании сорок второго года не только по этой причине. Более того, его захват даже не входил в первоначальные задачи.

После провала блицкрига и поражения под Москвой вермахт уже не располагал достаточными силами и ресурсами для наступления по всему фронту. Генералитет предлагал возобновить наступление на Москву, однако Гитлер в апреле подписал план операции «Блау», предусматривающий удар в южном направлении.

Он предусматривал окончательный захват промышленно-сырьевой базы Донбасса, хлеборобных Кубани и Ставрополья. Но главной целью была нефть Северного Кавказа и Баку. Германия уже начала испытывать топливный дефицит, внутренние и накопленные в Румынии запасы были практически исчерпаны, а текущая добыча не покрывала растущих потребностей вермахта и промышленности в условиях глобальной войны.

Далее предусматривался захват Ленинграда и, чтобы отсечь ленд-лизовские поставки Мурманска. После этого, по мнению высшего руководства Рейха, Москва, лишенная продовольственной и топливной базы не сможет оказать серьезного сопротивления и ее падение неизбежно.

Для проведения операции было выделено 1,3 миллиона солдат вермахта и полторы тысячи танков, то есть практически 60% имеющихся в распоряжении Рейха сил. Их усилили венгерскими, итальянскими и румынскими армиями.

Начало летнего наступления было весьма успешным. Предпринятая в мае советскими войсками попытка контрнаступления под Харьковом закончилась катастрофой. 28 июня началось наступление группы армий «Юг». В первый же день была прорвана оборона двух фронтов, немецкие танковые клинья вырвались на оперативный простор, устремившись к Воронежу и Миллерову.

Ободренный успешным развитием событий Гитлер внес в план изменения, поставив задачу по захвату Сталинграда. Удар в этом направлении прикрывал левый фланг наступающих на Северный Кавказ армий, а захват города позволял перерезать важнейшие транспортные коммуникации, как водные, так и наземные. 10-го июля группа армий «Юг» была разделена на две группировки. Группа армий «А» продолжила наступление в сторону Ростова-на-Дону. В задачу группы армий «Б» входил захват города и перешейка между Волгой и Доном, а затем развитие наступление вдоль Волги на Астрахань.

17-го июля армия Паулюса, входившая в группу «Б» была уже в 13-ти километрах от Сталинграда. Именно этот день считается началом Сталинградской битвы, дальнейшее продвижение гитлеровских войск резко замедлилось. Советские войска оказывали ожесточенное сопротивление, позволявшее подтягивать резервы и восстанавливать боеспособность вырвавшихся из окружения частей. 28-го июля выходит самый известный приказ №227 «Ни шагу назад». Сталин потребовал отстоять город любой ценой.

Тем не менее, гитлеровцы тоже подтягивали резервы и вводили в бой свежие части. К концу августа они вышли на окраины Сталинграда. Казалось, что все уже идет к завершению, город уже фактически в их руках.

«Утром я был потрясен прекрасным зрелищем: впервые сквозь огонь и дым увидел я Волгу, спокойно и величаво текущую в своем русле. Мы достигли желанной цели – Волга. Но город еще в руках русских. Почему русские уперлись на этом берегу, неужели они думают воевать на самой кромке? Это безумие», сообщал 23-го августа ефрейтор Отто Бауэр в письме своему другу.

Воодушевление немецких солдат было очень велико, они считали, что враг уже сломлен и скоро война закончится. Некоторые из свежих пополнений даже переживали, что так и не успели побывать в серьезном бою и вернутся в Германию без наград.

Впрочем, среди них были и пессимисты, в основном те, кому довелось повоевать с русскими еще в Первую мировую войну.

«Взводный старик-фельдфебель наших восторгов не разделял, он был мрачен и постоянно говорил нам: «Чему вы радуетесь, идиоты? Раз русских не удалось окружить и уничтожить в этой дьявольской степи, то они все уйдут в Сталинград и устроят там всем нам новый Верден». Но мы между собой подсмеивались над старым брюзгой», вспоминал побывавший под Сталинградом рядовой вермахта Эдуард Кох.

Для захвата города гитлеровское командование выделило отдельную группировку, численностью порядка 170 тысяч человек, которую поддерживал 4-й воздушный флот, усиленный авиакорпусом. Массированные бомбардировки начались 23-го августа. За три недели, до 14-го сентября на город обрушилось более двадцати трех тысяч фугасных бомб весом от 500 до 1000 килограммов и пятнадцать тысяч более мелких, не считая зажигательных.

Несмотря на то, что город превратился в развалины, сопротивление не прекращалось. Ожесточенные бои шли не только за каждую улицу, но за каждый дом, подъезд и этаж, за каждую канаву и воронку. Потери захватчиков оказались в десятки раз выше ожидаемых.

«…Когда мы пришли в Сталинград, нас было 140 человек, а к 1 сентября, после двухнедельных боёв, осталось только 16. Все остальные ранены и убиты. У нас нет ни одного офицера, и командование подразделением вынужден был взять на себя унтер-офицер. Из Сталинграда ежедневно вывозится в тыл до тысячи раненых. Как ты видишь, потери у нас немалые…» (Из письма солдата Генриха Мальхуса).

«…Если бы вы имели представление о том, как быстро растёт лес крестов! Каждый день погибает много солдат, и часто думаешь: когда придёт твоя очередь? Старых солдат почти совсем не осталось…» вторит ему унтер-офицер Рудольф Тихль в письме жене.

К началу сентября обеспечение советских войск в Сталинграде осуществлялось только по подвергаемым артиллерийским обстрелам и бомбежкам переправам. К середине месяца немцы захватили центр города и прорвались к Волге, теперь река полностью простреливалась.

Тем не менее, подкрепление поступало. Всего были перевезены около восьмидесяти тысяч бойцов, большое количество боеприпасов и техники, эвакуировано пятьдесят тысяч раненых и мирных жителей. Предпринятое в середине октября немцами решающее наступление захлебнулось через две недели, ликвидировать плацдармы и сбросить советские части в Волгу не удалось.

Стойкость и самоотверженность защитников города отметил генерал Паулюс, на его подчиненных она производила не меньшее впечатление.

«Здесь мы должны в тяжёлых боях завоёвывать каждый метр земли и приносить большие жертвы, так как русский сражается упорно и ожесточённо, до последнего вздоха…» (Из письма ефрейтора Отто Бауэра).

«…Сталинград – это ад на земле, Верден, красный Верден, с новым вооружением. Мы атакуем ежедневно. Если нам удаётся утром занять 20 метров, вечером русские отбрасывают нас обратно…» (Из письма ефрейтора Вальтера Оппермана).

«Русские не похожи на людей, они сделаны из железа, они не знают усталости, не ведают страха. Физически и духовно один русский солдат сильнее целой нашей роты… отметил рядовой Эрих Отт.

Армия Паулюса оказалась скована и увязла в городских боях, роль ударного кулака ей не удалась. В ноябре начались морозы, температура опускалась до – 15-ти и ниже градусов. Повторился прошлогодний сценарий ситуации под Москвой. Зимней формы не было, солдаты замерзали, моральное состояние стремительно ухудшалось.

А советское командование, сосредоточив достаточные силы, 19-го ноября начало операцию «Уран». Уже на третий день контрнаступления было замкнуто кольцо окружения западнее Сталинграда. В котле оказалась трехсоттысячная группировка: 6-я армейская и частично 4-ая танковые армии.

О том, какое впечатление произвела на немцев эта операция, лучше всего свидетельствуют сохранившиеся дневниковые записи. Бежали не только союзники, которые должны были прикрывать фланги, но дрогнули и отступили при первом же нажиме. Состояние доблестных солдат вермахта иначе как паникой не назовешь.

«Русские танки обходят нас и атакуют с фланга и тыла. Все в панике бегут. Мы совершаем 60-километровый марш через степи. Идём в направлении на Суровикино. В 11 часов русские танки и «Катюша» атакуют нас. Все снова удирают». (Из дневника фельдфебеля полевой жандармерии Гельмута Мегенбурга).

«После обеда жуткий огонь. Наша рота потеряла половину своего состава. Русские танки разъезжают по нашей позиции, самолёты атакуют нас. » (Из дневника унтер-офицера Германа Треппмана).

Сразу после того, как кольцо окружения замкнулось, немецкое командование поддержало предложение Паулюса начать вывод войск из Сталинграда и прорываться из окружения. Гитлер поначалу согласился с этим, вполне разумным планом. Однако, после разговора с Герингом, который убедил его, что люфтваффе в состоянии построить «воздушный мост» и снабжать окруженную группировку всем необходимым по воздуху, изменил свое решение и приказал Паулюсу оставаться на месте.

Давая обещание рейхсмаршал явно погорячился. Впрочем, впоследствии он утверждал, что Гитлер просто «взял его за горло» и вынудил согласиться с этим планом. Как бы то ни было, у люфтваффе просто не имелось технической возможности наладить снабжение в должном объеме.

Для снабжения трехсоттысячной группировки требовались как минимум 750 тонн грузов в день. На обеспечение воздушного моста люфтваффе могло выделить только три-три с половиной сотни транспортных Ju-52 грузоподъемностью полторы тонны. Этого явно не хватало.

Теоретически они могли делать с ближнего аэродрома Татсинская два рейса в день. Но не в условиях русской зимы. Самолеты обледеневали на стоянках, двигатели при 30-ти градусах мороза отказывались заводиться. В довершении всего, начались свирепые метели. Фактически удавалось доставить не более 90 тонн в сутки.

Первыми это ощутили на себе солдаты вермахта, уже в начале декабря они начали жаловаться на голод.

«Снег, только снег. Питание пакостное. Мы всё время голодны… Порции ещё сокращены… С едой становится всё плачевней. Одна буханка хлеба на семь человек. Теперь придётся перейти на лошадей». (Из дневника унтер-офицера Иозефа Шаффштейна).

«…с 21 ноября мы окружены. Положение безнадёжно, только наши командиры не хотят в этом сознаться. Кроме пары ложек похлёбки из конины, мы ничего не получаем…» (Из письма унтер-офицер Р. Шварца).

Впрочем, лошадей надолго не хватило. 12-го декабря гитлеровцы предприняли попытку прорвать окружение с внешней стороны, но она оказалась безуспешной. Более того, их отбросили от внешнего кольца на пару сотен километров. Оказался захвачен и аэродром Татсинская, на котором остались семьдесят транспортников.

Оставшимся самолетам теперь приходилось лететь до котла более трех сотен километров. Теперь снабжение практически прекратилось, и рождество оказалось весьма грустным праздником для оккупантнов.

Тем не менее, уличные бои продолжались, хотя армия была уже полностью деморализована. Многие попавшие в плен солдаты потом на допросах признавались, что читая разбросанные 9-го января над их позициями советские листовки, принимали решение сдаться в плен, чтобы сохранить жизнь.

Но Паулюс от капитуляции отказался. На следующий день началась операция «Кольцо» по разгрому окруженной группировки. Советские войска неуклонно продвигались вперед, сжимая кольцо окружения и стремясь разрезать окруженную группировку на две части для окончательного уничтожения.

Рейх уже ничем не мог им помочь, кроме моральной поддержки. Пропаганда превозносила их как несгибаемых героев, призывала сражаться до последнего патрона и солдата. 15-го января Паулюс получил Дубовые листья к рыцарскому кресту. Однако всем было уже понятно, что это агония.

«…15 января. Фронт за последние дни рухнул. Всё брошено на произвол судьбы. Никто не знает, где находится его полк, его рота, каждый предоставлен самому себе… момент разгрома оттянуть нельзя… боеприпасы израсходованы полностью… » записал в своем дневнике офицер связи, обер-лейтенант Гергард Румпфинг.

15 января. Выхода из котла нет и не будет. Время от времени вокруг нас рвутся мины… » (Из дневника офицера Ф. П. 8-го легкого ружейно-пулемётного парка 212-го полка).

Развязка наступила в конце января. Когда его армию разрезали на две части, Паулюс принял решение сдаться в плен. 30 января Гитлер присвоил ему звание фельдмаршала, сопроводив повышение недвусмысленным намеком, что в истории еще ни один немецкий фельдмаршал не попадал в плен. Однако Паулюс приглашением к самоубийству пренебрег и на следующий день сдался вместе со своим штабом. 2-го февраля капитулировал и оставшийся во главе другой группы генерал-полковник Карл Штрекер. Этот день принято считать днем завершения Сталинградской битвы.

На следующий день в Германии был объявлен траур.

«Сражение в Сталинграде закончено. До последнего вздоха верная своей присяге 6-я армия под образцовым командованием генерал-фельдмаршала Паулюса пала перед лицом превосходящих сил врага и неблагоприятных обстоятельств… Генералы, офицеры, унтер-офицеры и рядовые сражались плечом к плечу до последнего патрона», – писали немецкие газеты.

«Мы вытрем кровь с глаз, чтобы лучше видеть, и когда начнется следующий раунд, мы опять будем крепко держаться на ногах. Народу, который до сих пор бил только левой и намерен уже бинтовать правую, чтобы беспощаднее разить ею в следующем раунде, нет нужды идти на уступки», вещал Геббельс.

Однако для подавляющего большинства немцев это стало настоящим шоком. Была пройдена «точка невозврата», вера в непобедимость вермахта и неизбежную победу в этой войне серьезно пошатнулась. Как позже написали в своих мемуарах многие немецкие генералы, для них это было еще и концом веры в Гитлера, его способности принимать адекватные решения. Фюрера обвиняли в его категорическом отказе прервать операцию «Блау» и запрете армии Паулюса отступить.

Да, Сталинградская битва была бы проиграна, но таких катастрофических потерь, более полутора миллиона человек, двух тысяч танков, трех тысяч самолетов, десяти тысяч артиллерийских систем и семидесяти тысяч автомобилей можно было бы избежать.

Как написал в своем письме обер-ефрейтор Иозеф Цимах:

«Сталинград стал могилой для немецких солдат».

История учит нас быть готовыми к переменам и не терять бдительности. Сейчас угрозы приходят не извне, а через технологии — но принципы защиты остаются теми же.

В России зафиксирован новый рост кибермошенничества — теперь под ударом средний бизнес.

Исследование «МТС Линк» показало, что почти половина россиян (48%) не знают, что такое дипфейк, хотя третина сотрудников крупных компаний уже сталкивались с обманом на основе этой технологии.

Главный риск несут предприятия среднего звена, где безопасность не всегда поставлена на поток. Мошенники используют мессенджеры Telegram и WhatsApp, подделывают голоса и лица руководителей, добиваясь перевода денег или конфиденциальных данных.

Эксперты советуют переходить на корпоративные платформы с антифрод-защитой.

ИТ-специалист и сооснователь агентства «Upgrade» Азиз Султанов отмечает, что малый и средний бизнес часто становится мишенью именно потому, что не имеет выделенных специалистов по кибербезопасности. Руководителям важно контролировать, где и как сотрудники ведут деловое общение и реагируют на подозрительные звонки.

Он добавил, что использование отечественных сервисов — лучший способ защитить бизнес от утечек и фейковых атак.