Добавь сайт в закладки нажми CTRL+D
Соревновательный дух, возведённый в принцип, порой оказывается сильнее морали. История развития советской артиллерии в 30-е годы XX века — это не только история технических достижений, но и хроника острых личных конфликтов.
Один из самых показательных эпизодов — напряжённое и драматичное соперничество между двумя выдающимися конструкторами: Иваном Абрамовичем Махановым и его учеником, а позже и конкурентом — Василием Гавриловичем Грабиным. Эта дуэль не только определила путь развития артиллерийского вооружения, но и трагически изменила судьбу одного из её участников.
Начиналась эта история мирно. В начале 30-х Грабин, окончивший артиллерийский факультет академии имени Дзержинского, поступил на службу в КБ завода «Красный Путиловец», где работал под руководством Маханова. В своих мемуарах он описывал начальника как человека обаятельного, с доброжелательной улыбкой и дружелюбным приёмом.
В том небольшом, но талантливом коллективе, Грабин получил первые навыки проектирования и познакомился с особенностями производственного процесса. Тогда он ещё не был конструктором — его опыт ограничивался командной службой в войсках.
Но через несколько лет обстоятельства изменились. В 35-м году Грабин уже возглавлял конструкторское бюро ствольной артиллерии на заводе №92 в Горьком. За это время он не только приобрёл опыт, но и обрёл связи, научился добиваться своего и стал жёстким конкурентом. В частности, ему удалось через Главное военно-мобилизационное управление пролоббировать самостоятельную работу своего КБ вопреки позиции директора Радкевича, который вскоре был отстранён и осуждён.
В эти же годы началась активная работа над так называемыми «полууниверсальными» пушками, идея которых пришла от маршала Тухачевского. Маханов в рамках этой программы разработал М-4, а Грабин — Ф-22. Технические споры вокруг этих систем идут до сих пор, но показательны не характеристики, а их презентация перед Сталиным, которая стала судьбоносной.
Грабин устроил настоящий PR-ход: его Ф-22 была выкрашена в ярко-жёлтый цвет, что выделяло её среди прочих орудий, окрашенных стандартно в зелёный. На испытаниях пушка Грабина сработала без сбоев, а орудие Маханова дало осечку.
После этого Сталин заявил:
— У Грабина пушка работала исправно, на неё приятно было смотреть. А вот ваше орудие, товарищ Маханов, отказало.
На замечание Маханова о том, что Грабин — его ученик, последовал едкий ответ:
— Вот как. Значит, ученик превзошёл учителя.
Такое начало положило начало открытой конфронтации. Сталин, наблюдая напряжённую обстановку, символически предложил конструкторам пожать друг другу руки. Затем он предложил каждому высказать критику в адрес орудия соперника. Маханов дипломатично уклонился. Грабин же, напротив, высказался резко:
— У универсального орудия есть три принципиальных недостатка. Каждый из них делает его непригодным для службы в войсках без капитальной переработки.
Фактически это был удар по всей концепции М-4, и даже Сталин был вынужден отреагировать — предложил Грабину покритиковать и своё детище. Там уже звучали слова о «небольших доработках» и «улучшении на базе существующего решения».
В дальнейшем противостояние вышло за рамки конкретных моделей. В 37-м году артиллерийский комитет предложил Грабину заняться танковыми пушками, чтобы создать конкуренцию уже занявшему позиции Маханову. На тот момент в танк КВ планировалось установить Л-11, разработанную Махановым. Грабин предложил альтернативу — пушку Ф-32, и добился проведения сравнительных испытаний.
Результаты этих испытаний, как их описывает Грабин, были однозначны. У Л-11 проявился конструктивный дефект — при стрельбе под углом и охлаждении водой противооткатное устройство дало сбой. В результате ствол остался в откате, и орудие вышло из строя. Ф-32, по мнению конструктора, получила высокую оценку и была рекомендована к установке.
— Этот случай решил исход спора, — писал Грабин. — Орудие Л-11 было отвергнуто, а дорога Ф-32 в танк КВ была открыта.
Тем не менее, в реальности всё было не столь однозначно. Л-11 было технологически проще производить: его предшественник Л-10 уже выпускался, и производственные процессы были налажены. Поэтому обе системы приняли на вооружение. Производство Ф-32 вызвало трудности — требовалось более точное литьё, с которым Кировский завод не справлялся. Кроме того, и сама Ф-32 нуждалась в доработке. Грабин в это время прямо обвинял Маханова в намеренном саботаже.
Маханов, возможно, действительно придерживал сроки, считая, что Л-11 надёжнее. Но его арест был связан не только с этим. Ему инкриминировали саботаж, шпионаж и даже создание «вредоносных» универсальных пушек. Хотя КТ-28, Л-10 и Л-11 стояли на танках, обвинения гласили, что за десять лет он не разработал ни одной надёжной артсистемы. Особенно ему припомнили казематную пушку Л-17, которая якобы сорвала планы укрепления границ. В действительности, проблемы были в производстве, а не в конструкции, но Грабин дал негативные показания:
— Л-17 нуждается в серьёзной доработке, — отметил он в отчёте.
В результате Маханова осудили на 20 лет. Его реабилитировали только спустя два десятилетия, вернув звания и награды.
Парадокс в том, что позже, когда самому Грабину предложили заняться казематной артсистемой, он всё равно использовал проект Маханова. Почему же тогда он дал губительные показания? Боялся конкуренции? Хотел избавиться от соперника? Или просто не мог иначе в атмосфере того времени, когда лозунг «цель оправдывает средства» был не абстрактной идеей, а повседневной реальностью?
Сам Грабин позже писал:
— Я бы не стал ничего говорить, если бы меня не спросили. Но раз спросили…
Этот комментарий звучит как оправдание и одновременно — как признание. В эпоху, когда решения партийных органов имели больший вес, чем профессиональное мнение, даже гениальные инженеры были поставлены перед выбором между честью и успехом. И выбрав успех, они часто расплачивались не сами.
И, пожалуй, самый точный итог всей этой истории — строчка из Шварца:
«Не смотрите так — дело не во мне. Нас, молодых, так учили, понимаете? Нас… так учили…
— Всех учили. Но почему ты оказался первым учеником?»
Поделись видео: