Добавь сайт в закладки нажми CTRL+D
Дмитрий Корхов не выпивал и не курил, занимался спортом и здоровье у него было отличное. Поэтому на призывной медкомиссии его отобрали в группу, которая должна была стать водолазами в морфлоте, он подходил по всем параметрам. Однако, служить три года не очень хотелось, и он попросил военкома направить его в какие-нибудь другие войска. Тот особо возражать не стал, и записал в ВДВ. Дмитрий даже обрадовался: и престижно (элитные войска), и форму всего два года носить.
Хотя война в Афганистане шла уже больше пяти лет, о ней он особо не думал. Да и про то, что там происходит народ не информировали, ни в газетах ни писали, ни по телевизору не показывали. Из военкомата автобусами по 20-30 человек ребят увозили на сборный пункт, а там уже распределяли по частям.
Когда привези призывников его района, как раз отбирали сотню человек для отправки в учебную часть, после которой попадают в Афганистан. Его район оказался последним, когда до них дошла очередь группа была уже сформирована и их распустили по домам, сказав явиться через два дня. Когда он рассказал родителям, те облегченно выдохнули, повезло.
Но судьба есть судьба, в Афганистан Дмитрий все же попал, хотя возможности отказаться были. Когда он через два дня вернулся на сбор, то попал в десяток отобранных представителем части ВДВ из Ферганы. Офицер сказал им прямо: через пять часов поезд на Москву, затем в Ташкент, из Ташкента в учебку в Фергане, потом Афганистан. Если кому не позволяют семейные обстоятельства (скажем, детей уже двое) или просто боится, пусть подойдет и скажет сразу, возьму других. Но из их группы никто не отказался.
Второй раз случай представился после окончания учебки. Его хотели оставить в ней сержантом, но он с двумя земляками из Питера уже договорился просить командира роты, чтоб их не разлучали и узнав, что оставляют его одного бросать ребят отказался.
«когда командир взвода сказал, что хочет меня оставить, я возмутился. Мои ребята идут, мы уже договорились, а я брошу их что ли? Он мне не стал приказывать, по-человечески понял и разрешил», вспоминает Дмитрий.
Он думал, что война будет похожа на ту, которая была в Великую Отечественную. Есть четкая линия фронта и все понятно: с этой стороны мы, с другой враги. Но здесь никакой линии фронта не было, враг мог оказаться повсюду. В любом месте могли обстрелять и убить.
С врагами тоже непонятно. Банды моджахедов воевали не только с советскими частями и войсками ДРА, но и друг с другом. Иногда с какими-то из них договаривались о нейтралитете: мы не трогаем вас, вы не беспокоите нас. Не лучше были и правительственные войска.
Могли не поддержать в бою, а то и перейти с оружием на сторону противника. Так что сегодняшний друг завтра мог оказаться врагом и наоборот. У них множество родственных связей, но кто-то за правительство, кто-то против, и будет ли человек воевать или решит помочь родственникам предсказать было трудно. Положиться ни на кого было нельзя.
В целом они еще оставались в средневековье. Современным было только оружие, да и то только пехотное носимое. Техники не было, в лучшем случае джипы. Воевали пешим порядком, но на своей территории знали каждый камень и кустик. Отношение к советским бойцам было однозначно негативным:
«Сами разберёмся. Друг друга перебьем — кто-нибудь власть да и захватит. Нас тут за сотни лет кто только ни пытался завоевать, и все уходили не солоно хлебавши. Что вы тут пришли, советские шурави!?», рассказывает ветеран.
Дмитрий по специализации был сапером. В их задачи входило как разминирование дорог, так и установка мин в нужном месте. Противник применял очень много типов мин. Часто встречались ловушки: мины, замаскированные под листву, минировали магнитофоны и транзисторы, электронные часы. Стоило их взять в руки, они взрывались. Минировали даже трупы наших солдат, когда их поднимали раздавался взрыв.
Встретить врага можно было в любом месте, распознать его трудно. У крестьянина с мотыгой под лохмотьями мог оказаться автомат, под паранджой мог прятаться боевик готовый открыть огонь, как только повернешься к нему спиной. Использовали даже детей. Ниши солдаты угощали их конфетами и печеньем, а они могли в благодарность прикрепить под технику магнитную мину, в их части так взорвалась БМП.
Тяжелое ранение Корхов получил, когда их подразделение возвращалось с боевого задания. Он ехал в кузове грузовика Урал. Машина была закрытая и полностью загружена разным снаряжением. Дмитрий лежал на нем сверху, практически под самым тентом.
Момент ранения не помнит, очнулся уже в кабульском госпитале, но сразу опять потерял сознание и пришел в себя только в Ташкенте.
Как ему потом рассказали, головной танк подорвался на мине. Колонна начала объезжать по руслу рядом текущей мелкой речки, но и его боевики заминировали. Грузовик, в котором ехал Дмитрий наехал задним колесом на мощный фугас.
«Так началось моё двухгодичное путешествие по госпиталям. Я лежал в пяти госпиталях и там больше узнал об Афганской войне, чем за месяц службы» рассказал Дмитрий.
Врачи давали разные прогнозы, в том числе и оптимистические, мол скоро выздоровеешь полностью. Но это так и не удалось, в двадцать лет Дмитрий стал инвалидом-колясочником. Для молодого спортивного парня это было трагедией. Очень сильно поддержали родители, на власти он тоже не обижается, часто шли навстречу. Главное осознание пришло после санатория для колясочников, где он увидел людей, которые живут так по 15-20 лет, но умеют радоваться жизни.
И у Дмитрия все получилось. Женился (жена работала в организации ветеранов-афганцев приходила помогать, так и познакомились) У них родилась дочка. В 1993-м году даже вернулся в спорт, увлекся баскетболом на колясках. Стал капитаном команды, в этом виде спорта их клуб даже в 2004-м году стал чемпионом России. Сейчас Дмитрий Корхов является членом правления санкт-петербургской организации «Инвалиды войны». Он уверен, что живет правильно!
