Добавь сайт в закладки нажми CTRL+D
Павел Грачёв запомнился неоднозначными фразами типа «одним полком за два часа». Он был прав, товарищ Грачёв. Но он забыл упомянуть одну важную вещь: перед введением этого полка должна была хотя бы в течение полугода поработать информационно-пропагандистская машина.
А перед первой чеченской войной население республике уже три года усиленно обрабатывала совершенно другая пропаганда. Исходящая из того, что чеченцы вот уже 400 лет воюют с Россией, что они всю жизнь мечтали о свободе, а россияне в своих имперских амбициях их всю жизнь угнетали и притесняли.
Обработка эта началась ещё в 1991 году, после разрушительного для Советского Союза спектакля под названием «путч ГКЧП».
«Всё началось с митинга в Грозном, после провала ГКЧП в Москве. Он был крайне малочисленный, потому что сепаратистских настроений в республике просто не было, – вспоминает политолог и свидетель всей той драмы Руслан Мартагов, – потом начались какие-то странные движения со стороны Москвы. Начали приезжать сюда люди –Старовойтова, Шилов и другие депутаты – садиться перед республиканским телевидением и восхвалять Джохара Дудаева. Говорить, что он прекрасный человек и всё делает правильно. Население было этим сбито с толку: провинция, а тут из столицы приезжают такие важные люди – академики, генералы… И все почему-то хвалят то, что делает Дудаев».
Дудаев же не сразу начал заявлять об отделении от России. Он сперва говорил лишь о более обширной автономии местных властей Чечни. И в этом смысле ещё ничем не отличался от других региональных лидеров – от того же президента Татарстана, например.
Но уже в 1992-м пошла другая пропаганда – воинственного «национально-освободительного движения» за создание собственного исламского государства, в союзе с другими мусульманскими странами мира.
Чеченцев умело одурачили этой пропагандой, внушив им, что маленькая республика сможет с оружием в руках победить огромную Россию (дескать, «заграница нам поможет!»), а потом – стать независимой и процветающей исламской страной, вроде Турции или Арабских Эмиратов, и жить в тесном союзе с ними. И подкрепили пропаганду щедрым финансированием. В вооружённых формированиях Дудаева служили ведь не за бесплатно, а за нормальные деньги.
Москва же – не только ничего не предпринимала в ответ на эти угрожающие действия, но и продолжала финансирование чеченских властей. Принято считать, что чеченцы добыли оружие грабежом советских воинских частей, дислоцированных на территории республики. Это полу-правда. Большую часть оружия дудаевцам просто подарили.
«Первое оружие для дудаевцев прибывало из Москвы, со всеми сопроводительными документами, товарно-транспортными накладными и в сопровождении сотрудников соответствующих органов, – утверждает Мартагов, – кому-то было выгодно в Москве, чтобы Дудаев продолжал своё дело».
На рубеже 1992-1993 гг. Грачёв вывел из Чечни стоявшие там всю советскую эпоху воинские части. А оружие и боеприпасы – оставил сепаратистам.
«На меня принято нападать: «Вот, ты всё оставил Дудаеву». Да скажите спасибо, что я в той обстановке тяжёлое вооружение всё вывел, – оправдывался Павел Грачёв в своём последнем интервью, – всю артиллерию, все радиостанции подвижные вывез. Стрелкового оружия много осталось, и это сильно осложнило ситуацию. Дальше процесс эскалации был только делом времени».
«Зачинщиками были Черномырдин, Козырев, Шахрай, Лобов и Руцкой»
Павел Сергеевич вообще очень обижался, что его считали зачинщиком этой войны, и утверждал, что был просто превращён в «козла отпущения».
Он-то как раз возражал против ввода войск, и выступал за переговоры с Дудаевым. Но в правительстве верх взяли «ястребы» – сторонники силового решения конфликта.
В принципе, эти слова Грачёва подтверждаются другими источниками, и фамилии «ястребов» – тоже не секрет. За начало боевых действий активно ратовали Черномырдин, Козырев, Шахрай, Лобов и Руцкой. Они убеждали Ельцина не разговаривать с Дудаевым, а ввести войска в республику.
На заседании Совета безопасности 29 ноября министр по делам национальностей Николай Егоров уверял, что 70% чеченцев якобы поддержат ввод войск и наведение конституционного порядка в республике, а остальные 30% – будут деморализованы воинственностью кремлёвских властей, и долго оказывать сопротивление не смогут. Короче, говорил начальству то, что от него хотят в данный момент услышать.
«Нужно было пригласить делегацию во главе с Дудаевым к себе и начинать переговоры. Никто не захотел. Я один только к ним летал однажды, и перед входом – второй раз. Короче, все отказались от мирного решения. Унизительно им было. Иди, говорят, штурмуй», – рассказывал Грачёв в последнем интервью.
На совещании правительства, на котором приняли решение вводить войска в Чечню, 30 ноября 1994 года, Грачёв продолжал говорить «нет». Тогда Черномырдин сказал: «Борис Николаевич, нам такой министр обороны не нужен. У меня есть предложение освободить его от должности, назначить другого».
Ельцин сделал перерыв на этом совещании. Они удалились: он, Черномырдин, Лобов, Шумейко, Рыбкин. Через десять минут Ельцин вышел и сказал:
«Павел Сергеевич, мы вас освобождать от должности не будем, но готовьте группировку к боевым действиям».
Грачёв попробовал возражать по-другому:
«Борис Николаевич, уже зима на носу, какие могут быть боевые действия в тех условиях, когда не пройти, не проехать, туманы, авиация не летает, артиллерия не знает, куда бить, и т. д.» – «Когда вы предлагаете?» «Весной, а до этого вести переговоры». Я хотел оттянуть время: может, успеем договориться. Ни х…я. Я говорю: «Виктор Степанович, вы будете лично отвечать за это дело». После этого мы с ним стали холодные друг к другу, – рассказывал Грачёв, – Черномырдин главный был зачинщик».
В таких условиях у Павла Сергеевича оставалась одна возможность – подать в отставку. Но кресло министра обороны он терять не захотел.
