Добавь сайт в закладки нажми CTRL+D
Пелагея Семина, из Средней Ахтубы Сталинградской области, в мае 1941 года закончила педучилище, получив специальность «учитель начальных классов». В 1942-м году, когда было решение заменить на фронте женщинами ряд мужских должностей, дав возможность мужчинам пополнить ряды на передовой, на фронт было признано немало девушек.
В мае 1942-го года принесли из сельсовета повестку и Пелагее. Но вмешался районный отдел народного образования, который ходатайствовал перед райвоенкоматом о предоставлении ей отсрочки от призыва: дать учительнице хотя бы завершить учебный год.
Военком пошёл навстречу, и внёс её в список для следующей волны призванных в армию. Но в летний период призыва молодежи на фронт по каким-то причинам не состоялось, и свою повторную повестку Семина получила лишь осенью 1942-го года. А те девушки-односельчанки, которых призвали в мае, в большинстве своём прошли обучение на шоферов, и в этом качестве убыли на фронт.
Пелагее Степановне повезло гораздо больше, чем им: она попала служить в военный трибунал 7-й инженерно-саперной бригады 51-й армии на должность машинистки-делопроизводителя.
В состав военного трибунала входили начальник военного трибунала, военный прокурор, и один или два военюриста, и ещё одна девушка Галя, на должности помощницы военного прокурора, которая тоже печатала документы.
Начальником военного трибунала был Слувис Александр Семёнович, 1894 г.р., военюрист 3-го ранга. В Средней Ахтубе для воентрибунала было выделено специальное здание. Но после того как посёлок Средняя Ахтуба подвергся сильной бомбардировке, его перевезли в хутор Калининский, где в крутом берегу сапёры выкопали несколько землянок.
Заседания военного трибунала проводились не каждый день, а по мере того, как набиралось определённое количество дел, например, три.
Основную массу дел, рассматриваемых трибуналом, составляли дезертирство и членовредительство. Кто-то просто старался избежать передовой и убегая, прятался где-нибудь. А некоторые бойцы занимались «самострельством», чтобы их отправили в госпиталь, а не в окопы. По словам Пелагеи, самострелы придумали один постыдный способ, чтобы вернутся из окопов в госпиталь.
«Основную массу дел, рассматриваемых трибуналом, составляли дезертирство и членовредительство. Кто-то просто старался избежать передовой и убегая, прятался где-нибудь. А некоторые бойцы старались повредить себе конечности, чтобы их отправили в госпиталь, а не в окопы. При этом они шли на различные ухищрения, например, прежде чем прострелить себе руку, они мочились на нее, чтобы на теле не оставалось ожога от выстрела.»
Большинство осуждённых военным трибуналом отправлялись в штрафные роты. Их сажали на лодки и отправляли в Сталинград, где шли бои. Реже были и расстрельные приговоры. Приговорённых к расстрелу у нас забирал конвой и куда-то уводил. Трижды за всё время организовывались показательные расстрелы.
Сначала Пелагея Степановна протокол записывала на бумаге, а затем оформляла его, перепечатывая на машинке.
Содержались подсудимые в специально оборудованном помещении рядом со зданием, в котором располагался трибунал. А на берегу Ахтубы впоследствии для них была просто вырыта яма, в которую их спускали, и они там сидели до того момента, когда их вызовут на заседание по делу.
Иногда проводились и выездные заседания военного трибунала. Но это случалось очень редко. Офицеры к ним в трибунал не попадали, только солдаты.
Дела немецких пособников тоже рассматривались: полицаев и старост. Подобные дела стали поступать к ним уже после того, как они пошли от Сталинграда и стали освобождать захваченные немцами территории — через Донбасс, в сторону Крыма. Под расстрел из немецких пособников мало кто попадал, в основном, если они не запятнали себя кровью, их отправляли на передовую.
«Одного бывшего старосту мне даже было жалко — как раз при его допросе я присутствовала. Он делал все, чтобы сохранить своих односельчан, не дать им с голоду умереть, а вместо этого получил срок и отправился в штрафную роту: «Выживешь – значит, будешь жить», — рассказывает Пелагея Семина.
«Если эта штора закрыта, значит, шифровальщик работает и к нему никто не может заглядывать»
Через 2 или 3 месяца ей присвоили звание «младший лейтенант административной службы».
Когда в сейфе накапливались дела, рассмотренные военным трибуналом, откуда-то из вышестоящей организации за делами приезжал нарочный. Как правило, это был офицер, который по описи получал под роспись все передаваемые папки и увозил их куда-то.
Охрана военного трибунала осуществлялась взводом красноармейцев. Они были не из войск НКВД, а обычные пехотинцы, просто приданные для охраны.
Они были приписаны к кухне какой-то из частей, находившихся неподалеку, и каждый раз к ним приходил один из охранявших нас красноармейцев, и шёл получать для нас питание.
Когда 51-я армия освободила Крым, ввиду переименования фронта и изменения входящих в них подразделений, их военный трибунал был расформирован, а Пелагея была зачислена в кадровый резерв фронта. В итоге — попала шифровальщицей в Управление контрразведки СМЕРШ 4-го Украинского фронта. Пришлось некоторое время проучиться на курсах, получая навыки работы шифровальщика.
Рабочий день начинался ранним утром, когда в управление контрразведки начинали приходить шифровки из всех подразделений фронта. В задачу входило все их дешифровать и подготовить в виде суточной сводки для последующего доклада командованию Управления контрразведки. Ну и, соответственно, если Управлением готовилась отправка какого-то документа в нижестоящие отделы, необходимо было его подготовить к отправке, предварительно зашифровав.
В помещении Управления для шифровальщика был выделен угол, отгороженный от остального помещения шторой, сделанной из плащ-палатки. Если эта штора закрыта, значит шифровальщик работает и к нему никто, даже начальник Управления СМЕРШ, не имел права ни входить, ни заглядывать.
Пользовались шифровальными таблицами. Раз в месяц ездила за получением новых таблиц шифров. Всего в Управлении было трое шифровальщиков, только девушки. Рабочий график у них был такой: одна находится на боевом дежурстве, вторая бодрствует, готовая в любой момент подменить первую или помочь ей в работе, а третья в это время отдыхает. Кровать была всего одна на троих.
Во время работы в Управлении Пелагея Степановна познакомилась со своим будущим мужем Иваном Ильичом Нефедовым. Правда, поженились они с ним уже после войны, в 1947 году. Муж был кадровым военным, пограничником, служил на западной границе страны. Отступая, дошёл до Сталинграда.
Когда они были где-то на территории Западной Украины, Пелагея Степановна была демобилизована по беременности, уже на значительном сроке, практически на сносях.
Она возвратилась домой к своим родителям, в Среднюю Ахтубу, там родила дочь и встретила Победу.
Поделись видео: