Добавь сайт в закладки нажми CTRL+D
В годы войны при поддержке генерала Гудериана и командующего группой армий «Центр» фельдмаршала фон Клюге, коллаборационисты создали квазиавтономный округ, более известный как Локотская республика. Она существовала под контролем гитлеровцев с осени сорок первого до лета сорок третьего года и объединяла восемь районов сегодняшних Брянской, Орловской и Курских областей.
В обязанности Локотской администрации входили налоговые сборы, поставки продовольствия для вермахта и обеспечение безопасности перевозимых по ее территории грузов. В дела самоуправления немцы старались не вмешиваться, особенно охотно передали местным полицейским исполнение расстрелов захваченных партизан и подпольщиков. Край был действительно партизанский, так что работы хватало, партизан и подозреваемых в оказании им помощи местных жителей ежедневно свозили десятками.
Самым безжалостным палачом, как бы это не дико звучало, оказалась женщина. На счету Тоньки – пулеметчицы более полутора тысяч расстрелянных партизан и мирных жителей. Искать военную преступницу начали сразу после освобождения района советскими войсками, но обнаружили и разоблачили только спустя три с половиной десятка лет после войны. В 1979-м году она была приговорена к смертной казни и стала первой женщиной (их было всего три) расстрелянной в Советском Союзе после смерти Сталина.
Начало ее жизни такого поворота судьбы не предполагало. После школы закончила медучилище, поступила в техникум, мечтала стать врачом. Ее кумиром была Анька-пулеметчица из фильма «Чапаев», поэтому, когда началась война, окончила пулеметные курсы и записалась в добровольцы.
Осенью 1941-го уцелела при разгроме под Вязьмой и с сослуживцем несколько месяцев скитались в лесах, пытаясь выбраться из окружения. Однако попутчик оказался ненадежный. Дойдя до своей деревни, где у него были жена и дети, он Антонину бросил. Она некоторое время бродила по деревням, подрабатывая проституцией, пока не вышла в Локоть.
Некоторое время обслуживала полицейских, но потом ей предложили «работу» палачом. Видя, что коллаборационисты живут неплохо, она согласилась и получила пулемет «Максим», твердую ставку в 30 марок за исполнение и приглянувшиеся вещи казненных. Первые казни могла совершать только в пьяном виде, потом действовала вполне расчётливо и хладнокровно. Совесть ее больше не мучила, работа как работа, война все спишет.
Искали Тоньку-пулеметчицу долго и упорно, но результатов не было. Кроме прозвища и словесного описания местных жителей не было никаких зацепок. Дело зависло и передавалось по наследству от следователя к следователю. Несмотря на все усилия розыскников КГБ никаких новых данных получить не удалось. В конце концов, стали считать, что немецкие спецслужбы вывезли ее с собой, и она затерялась в послевоенной Европе.
В 1976-м году на городской площади Брянска произошла драка, один мужчина бросился на другого. Задержавшие их милиционеры выяснили, что нападавший опознал в нем начальника локотской тюрьмы Иванина. На допросах Иванин сознался и, рассказывая о своей деятельности в период оккупации, назвал и известную ему фамилию Тоньки-пулеметчицы, Макарова.
Обнадеженные следователи бросились проверять всех Антонин Макаровых Советского Союза, подходивших по возрасту. Таких оказалось почти три сотни. Наиболее вероятную кандидатуру нашли в Серпухове и привезли туда Иванина на опознание. Но Иванин покончил жизнь самоубийством, а другие свидетели заверили, что это не та женщина. Дальнейшая проверка Макаровых ничего не дала, и следствие снова зашло в тупик.
Дело в том, что проверка и не могла ничего дать. Следствие искало по данным свидетельства о рождении. А в нем она значилась Антониной Макаровной Панфиловой. Ошибка с фамилией произошла при записи Антонины в школу. Родители почему-то поправлять учителей не стали, и эта новая фамилия перекочевала потом во все документы. Да и сама Антонина к ней привыкла.
Более того, к концу войны история запуталась еще больше. Вопреки предположениям следователей, немцы спасать коллаборационистов не собирались. Антонине удалось прибиться к немецкому обознику-ефрейтору, который вывез ее сначала на Украину, а потом и в Польшу. Там ефрейтор был убит, а Антонина попадает в концлагерь под Кёнигсбергом.
В 1945-м, когда город взяли советские войска, Антонине по попавшему в ее руки чужому военному билету удается выдать себя за медсестру, воевавшую с сорок первого по сорок четвертый и даже устроиться на работу в госпиталь. Там в нее влюбляется раненый сержант Гинзбург, и через несколько дней прямо в госпитале был зарегистрирован брак. Антонина, естественно берет фамилию мужа и получает новые, теперь уже абсолютно чистые документы.
Молодые поселились сначала в Калининградской области, потом переехали поближе к родне мужа в белорусский Лепель. У них родились две дочери. Первые десять лет Антонина боялась, что ее разыщут, но потом успокоилась. Как ветераны и она, и муж получали льготы, награждались юбилейными медалями, пользовались уважением. Их фотографии выставлялись в местном музее, Антонина выступала перед школьниками. Шансов, что ее кто-то может там опознать, практически не было. Ни семья ни коллеги по работе о ее прошлом даже не подозревали.
Разоблачению Тоньки-пулеметчицы помогла вторая случайность. Ее брат, работающий на одном из предприятий Тюмени, в 1976-м году собрался съездить за границу и заполнил стандартную анкету. Тогда это был объемный документ, в котором надо было перечислить всех родственников. Брат перечислил всех шестерых братьев и сестер. Проверяли анкеты тоже вполне серьезно. Внимание работников КГБ привлек странный факт, вся семья носит фамилию Панфиловы, а вот одна, Гинзбург по мужу почему-то в девичестве была Макаровой.
Началась проверка. Перед Днем Победы ее с группой ветеранов пригласили в военкомат, якобы для оформления очередного награждения. Сотрудник КГБ под видом офицера военкомата при уточнении данных быстро понял, что она не может вспомнить, ни в каких местах побывали части, в которых она служила, ни имен и фамилий сослуживцев. Сослалась на давность и дырявую память. Сделали вид, что поверили, но с Орловщины привезли свидетелей для опознания. Все они ее уверенно опознали.
На момент ареста летом 1978-го года Антонине было уже 58 лет. Следователей поразило ее спокойствие. Она не отпиралась и дала показания, но считала, что за давностью лет и, учитывая ее послевоенное безупречное поведение, серьезный срок ей не грозит.
Однако, осенью суд признал ее виновной в убийстве почти двух сотен человек, чью судьбу удалось подтвердить документально и приговорил ее к расстрелу. Антонина вину признала, но выслушала приговор без эмоций и начала писать прошения о помиловании. Все они были отклонены, и летом 1979-го года, не смотря на то, что этот год был объявлен в СССР «Годом женщины» приговор привели в исполнение. Впрочем, женщиной ее назвать трудно, слишком много крови на руках.
