Добавь сайт в закладки нажми CTRL+D
О трагедии последнего российского императора можно говорить бесконечно, но самые глубокие впечатления оставляют личные дневники Николая II. Листая их, исследователи, получившие доступ к архиву, неизменно испытывали смешанные чувства – восхищение и разочарование одновременно.
С одной стороны, страницы написаны рукой монарха, в моменты, когда страна рушилась, а личная жизнь разрывалась. С другой – содержание этих записей поразительно прозаично. Мелкими торопливыми буквами Николай II фиксировал лишь повседневное: «обедали», «много гулял», «много читал», «выспались хорошо…».
Ни мыслей о трагедии государства, ни эмоциональных откликов на происходящее, ни наставлений потомкам. Даже простая игра в карты и погодные заметки занимают больше места, чем политические размышления или личная философия царя… Странно, не так ли?
Серьёзные, пронзительные слова о собственной судьбе встречаются только сразу после отречения, в июле 1917 года:
«Нужно моё отречение – пришли ответы от всех (командующих фронтами). Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился… В час ночи уехал из Пскова с тяжёлым чувством пережитого. Кругом измена, и трусость, и обман».
Последний дневник, в чёрной мрачной обложке, император вел уже в заключении в Екатеринбурге, весной и летом 1918 года. И здесь, как и прежде, ничего значимого – ни предсмертных размышлений, ни планов – найти нельзя.
Поэтому, чтобы восстановить события, исследователи обращаются к воспоминаниям тех, кто непосредственно участвовал в трагедии – Якова Михайловича (Янкеля Хаимовича) Юровского и его соратников. Их показания, зачастую откровенно бесстрастные и без намёка на раскаяние, дают возможность воссоздать ход событий.
Юровский прямо признавался:
«По части методов ликвидации мы ведь опыта таких дел не имели, так как такими делами до этого не занимались, и поэтому немудрено, что тут было немало и спешного в проведении этого дела…».
Ночь, когда царскую семью разбудили, была тяжёлой и тревожной. Им сообщили о необходимости срочной эвакуации – угроза со стороны белых усиливалась. Николай II вместе с семьёй и слугами спешно одевались, не подозревая о роковом исходе. В тишине слышались выстрелы и орудийные залпы в самом Екатеринбурге. Царь искренне верил, что речь идёт о перемещении в безопасное место.
Семья собралась и спустилась в цокольный этаж. Николай держал на руках Алексея, стоя вместе с ним в комнате, пока Александра Фёдоровна замечала: «Здесь даже стульев нет».
Юровский приказал принести несколько стульев.
Когда царя усадили, он встал так, чтобы защитить сына телом. Юровский объявил, что Совет рабочих депутатов постановил расстрелять семью. Николай, поражённый, произнёс: «Что?!» и повернулся к сыну, после чего первый выстрел Юровского настиг его мгновенно.
После этого началась поспешная и хаотичная стрельба по оставшимся приговорённым. Пули рикошетили, стрельбу удалось временно остановить лишь с большим трудом. Юровский вспоминал:
«Пуля кого-то из стрелявших сзади прожужжала мимо моей головы, а одному из нас, не помню, то ли ладонь, то ли палец задела».
Когда перестрелка прекратилась, оказалось, что дочери царя, императрица и фрейлина Демидова ещё живы. Юровский понял причину – на них были надеты самодельные лифы и пояса, в которых скрывались бриллианты и другие драгоценности, общим весом в полпуда. На Александре Фёдоровне также находился массивный браслет из золотой проволоки.
Юровский позже пояснял:
«Они представляли из себя не только вместилища для ценностей, но и вместе с тем и защитные панцири. Вот почему ни пули, ни штык не давали результатов. В этих их предсмертных муках, кстати сказать, кроме их самих, никто не повинен».
⚡Больше подробностей можно читать в моём Телеграм-канале: https://t.me/two_wars
Советская власть изначально распространяла недостоверную информацию, утверждая, что Александру Фёдоровну и детей якобы перевезли в безопасное место в Пермь. Правда была подтверждена лишь в 1925 году, после обнародования результатов расследования Николая Соколова за границей.
Последние минуты Николая II известны: его последним словом стало «Что?!», произнесённое в растерянности перед сыном. Но не менее известна и его запись о чувствах, отражающая трагизм всей эпохи: «Кругом измена, и трусость, и обман».
Поделись видео: