Добавь сайт в закладки! Инструкция по ссылке.
Даже в стране Советов, где помещиков рисовали на карикатурах с моноклем и растянутым от обжорства пузом, жизнь иногда делала неожиданные повороты. Один из них — возможность вернуться в свою родовую усадьбу. Не в качестве барина с прислугой, а скорее как заведующий складом на собственной кухне.
Что случилось после революции
В Ежегоднике Государственного архива РФ за 2024 год есть интересная информация о судьбе части помещиков в Советской России.
После Октябрьской революции 1917 года частная собственность на землю была отменена. Помещичьи имения вместе с мельницами, амбарами и библиотеками летели под лозунг «Землю — крестьянам!».
В усадьбы въезжали комитеты бедноты, а сами владельцы отправлялись либо в эмиграцию, либо в куда менее живописные места.
Но не всё так однозначно. В 1918 году Наркомзем (Народный комиссариат земледелия) выпустил циркуляр: если бывший помещик не бузит, контрреволюции не устраивает и готов сам пахать землю — пусть живёт. Только без барских замашек: надел — как у обычного крестьянина, и без наёмных работников.
Вот так, с серпом в руках и новыми правилами в голове, бывший хозяин мог вернуться в дом, где ещё недавно его угощали фуа-гра (ну, или хотя бы блинами с икрой).
Как помещик мог сохранить усадьбу
- Не был замечен в сотрудничестве с белогвардейцами.
- Готов работать на земле сам. Никаких батраков.
- Согласен на минимальный надел. Обычно как у среднего крестьянина. Огородик, садик, курятник — мечта дачника 21 века. Однако некоторым удавалось получить куда больше если они устраивались работать на определенную должность (об этом — в следующей главе).
- Проживание — под контролем. Местные советы могли в любой момент отменить разрешение.
Как это работало на практике
Те, кто сумел убедить местные советы в своей благонадёжности, получали маленький клочок земли, возможность жить в части бывшего барского дома. Чаще всего, отдавали не всю усадьбу, а оставляли жить во в флигеле или пристройке. Но зависело от должности и профессии бывшего помещика.
Под Серпуховым, например, в 1919 году было зарегистрировано четыре «трудовых помещика».
Были и те, кто подался в управдомы: становились агрономами, лесоводами, управляющими совхозами, а иногда — хранителями усадеб, если те признали памятниками культуры. Последнее было самым удачным способом вернуть себе бывшие владения. Разумеется, они относились к государственной собственности, но уже появлялась возможность хотя бы спокойно ходить по бывшему дому.
В некоторых мемориальных музеях-усадьбах бывшие владельцы выступали в роли консультантов, экскурсоводов и смотрителей. Они также должны были следить за сохранением исторической обстановки.
На должности типа «первый секретарь» помещиков не брали. В лучшем случае — завхоз. Контроль за «бывшими» оставался строжайший.
От барина до пчеловода
Приведу несколько любопытных историй, о которых остались упоминания в архиве.
Стремиловский сельский округ (Чехов, Подмосковье), 1925 год. Помещик Елисеев — не просто остался, а ещё и обрабатывал 147 десятин, держал пасеку, скот, и жил в своей усадьбе. Это внушительная территория — 160 гектаров! Чтобы представить размер территории, это как — 65 (!) Красных площадей.
Почему ему предоставили такие фантастические условия? Потому что хорошо работал и был полезен. Добыть 2 тонны мёда в год — не шутка! И это не считая другой сельхоз продукции.
Елисеев снабжал мёдом жителей ближайших деревень, местные кооперативы и потребительские общества. Плюс обеспечивал все местные госструктуры: школы, больницы и детские учреждения.
Череповец. Бывшие помещицы Тистеневы открыли постоялый двор на базе своей усадьбы. Из барского дома сделали мини-гостиницу, в которой стали администраторами.
Владимирская область. Князь Ухтомский вообще замахнулся на кооператив — собрал артель из своих бывших работников. Однако это уже было слишком — речь шла не об одиноком помещике, а о большом коллективе ностальгирующих о прежних временах крестьян. Артель быстро прикрыли.
Уже к середине 1920-х практика стала сходить на нет. Оставались только исключения — для «трудовых» и особо лояльных. А с 1926 года началось повсеместное выселение помещиков даже из пристроек. Местами — с конфискацией последнего самовара.
Мой прадед жил в небольшом особняке в центре Москвы на ул. Пятницкая. Его в 1920-е тоже выселили. Однако, он был талантливым инженером, у него было семь детей. И его с семьей переселили в район Шоссе Энтузиастов — где был военный завод «Прожектор». Дали большую шестикомнатную квартиру. Репрессии 30-х годов его также не коснулись, хотя был «не того происхождения» и имел высокую должность — первый зам. директора завода (то есть потенциальных завистников, кто мог накатать кляузу, было немало).
Поэтому, в целом, если бывшие аристократы были готовы работать, советская власть это допускала, многие получили весьма неплохие условия. Хотя постоянно жили под напряжением, что им припомнят их родословную.
Многие из тех, кто выжил после революции и не уехал за границу, стали «бывшими». Социальные изгои, вне закона, без имущества и прав.
Кто-то пытался устроиться агрономом, кто-то торговал на рынке последним серебром. Некоторые и просто умирали от голода буквально.
Тем, у кого были хоть какие-то знания — например, в сельском хозяйстве — повезло больше. Их брали в совхозы, иногда оставляли жить при усадьбе.
В итоге родовое гнездо можно было вернуть лишь частично и ненадолго. А завтра, может, и снова выгонят. Никаких гарантий, кроме одной: жизнь больше не будет прежней.