Добавь сайт в закладки нажми CTRL+D
Разведчик Михаил Крейнцин прошел сложный боевой путь от бойца отделения разведки и связи 3-й Коммунистической дивизии московских рабочих до разведчика-наблюдателя 348-го стрелкового полка. Воевать в разведке, дело не простое и очень рискованное. Однако в один момент ему пришлось сменить подразделение. И не по своей воле. Случилось так, что он оказался в штрафной роте.
Произошло это в Витебской области недалеко от Городка. Крейнцин был по национальности евреем. Как он сам вспоминает, со случаями антисемитизма сталкиваться приходилось крайне редко. И все же приходилось. Выражались они по-разному. Кто-то не зная, что он еврей, мог в шутку в его присутствии начать ругать евреев как народ. Кто-то, напротив, зная о происхождении Михаила Исааковича мог специально оскорбить. А у кого-то ненависть была настолько сильной, что он мог выстрелить в спину:
Внешне я на еврея не очень был похож. Светловолосый, глаза голубые, так те, кто меня не знал, могли запросто начать выступать на тему: Мы тут кровь проливаем, а жиды… не оглядываясь и не опасаясь. За «жида» я на фронте никогда не прощал. В спину мне только один раз стреляли – «западник» из пополнения, но стрелявший промахнулся, а я нет. (Интервью с ветераном. Михаил Крейнцин. Разведчики. Сайт: Япомню)
И вот в артразведку полка пришло новое пополнение среди которых было двое украинцев из Харькова. Один из них, как выразился ветеран, был «урка» а второй «у него на подхвате». И вот эти двое сомнительных элементов оборудовали наблюдательный пункт недалеко от пункта взвода управления 300-го артполка.
По иронии судьбы совсем недалеко находился наблюдательный пункт, где расположились Крейнцин с сержантом Федуловым. Бойцы этих наблюдательных пунктов периодических сталкивались между собой. И украинцы сразу распознали в Михаиле еврея:
Один, определив во мне еврея, своему товарищу говорит, причем при мне, не опасаясь: «Смотри, Зинченко, какой жид нынче смелый пошел. Или дурной. Его вся шайка в Ташкенте ошивается, а этот Абрашка на фронт приперся!»… Я хотел сразу их убить, но вокруг было несколько человек из пехоты, а зачем мне свидетели. (Там же)
Однако Михаил матерными словами при свидетелях заявил им: «Вы… у меня до следующего утра не доживете. Я вас еще сегодня зарежу!». Эту угрозу слышали многие. Она и сыграла с Крейнциным злую шутку. Дело в том, что ночью на болоте произошло столкновение с немецкой разведгруппой. После длительной перестрелки связь 300-го артполка с наблюдательным пунктом, где сидел «урка» и его подельник пропала.
Утром, когда решили проверить в чем дело, то обоих нашли убитыми. Крейнцина вызвали в штаб, где спросили не он ли убил этих двоих. В ответ он сказал «Никак нет, не я, о чем и сожалею. Я с НП ночью никуда не отлучался. Командир отделения Федулов подтвердит». Ему не поверили, вызвали Федулова. Но тот полностью подтвердил показания.
На этом история могла и закончиться. Но решили провести обыск личных вещей. В вещмешке обнаружили немецкий трофейный блокнот:
Особист сказал без злобы: «Сержант, ты третий год воюешь. Ты что не знаешь, что за ведение дневника на фронте – трибунал?». Я объяснил, что это не дневник, а просто несколько записей, и почему я это сделал, и думаю: он бы меня уже отпустил, но в это время появился комполка майор Саакян. (Интервью с ветераном. Михаил Крейнцин. Разведчики. Сайт: Япомню)
Комполка был извещен о происшествии с двумя погибшими на наблюдательном пункте и думал, что это сделал Крейнцин. Однако особист сказал ему, что скорее всего это дело немецкой разведгруппы. Но и Крейнцин не безгрешен: «хотя, какой из него ангел, вот, дневник вел. За это трибунал положен».
В итоге комполка майор Саакян принял решение отправить Крейнцина в штрафную роту 42-я ОАШР 4-й Ударной Армии. Впрочем, воевать там долго ему не пришлось. Совсем скоро штрафников бросили в разведку боем у деревни Заозерье. Там он и «искупил вину кровью»:
…получил в бок две пули из пулемета. Я когда упал, то подумал, все, мне хана, в живот ранило. Сам отполз назад, потом меня на волокуше оттянули в тыл, отправили в санбат соседней дивизии. Одна пуля по касательной прошла, по ребрам чиркнула, а вторая вырвала кусок мяса, но живот не задела. Через две недели я из санбата сам ушел в свой полк, но хорошо, что догадался справочку взять, что находился на излечении по ранению, значит – искупил кровью. (Там же)
Вернулся он в свой полк, где товарищи иногда подшучивали над ним словами «Ведь ты у нас теперь знаменитость. Не мог двоих без шума убрать?..». К счастью вся эта история завершилась благополучно. Ну а Михаил Исаакович Крейнцин вернулся с войны домой живым и здоровым. Пусть и после нескольких ранений.