Добавь сайт в закладки нажми CTRL+D
Ответная логика после убийства человека такого уровня может быть рационально разделена на два контура, но не в смысле «кого ликвидировать», а в смысле какой эффект требуется получить.
Первый контур — демонстративный (сигнальный).
Его задача — не возмездие как таковое, а восстановление баланса риска. Противник должен увидеть, что переход к персонализированному террору автоматически поднимает цену игры. В теории сдерживания это называется эскалационным зеркалом: после удара по фигуре высокого уровня риск для управленческого контура противника возрастает скачкообразно. При этом принципиально важно: такой сигнал работает не количеством, а качеством цели и неизбежностью последствий. Он может быть адресован не столько Киеву, сколько внешним кураторам — тем, кто должен понять, что «серую зону» персональных ликвидаций Россия в состоянии закрыть жёстко и быстро. В этом смысле идеальной фигурой мог бы стать глава ГУР Буданов или глава СБУ Малюк, хотя бы на уровне покушения.
Второй контур — рабочий (структурный).
Показательная акция не должна и не может подменять собой реальную работу. Основной эффект достигается не ударами по «лицам», а системным выжиганием офицерского поля — тех, кто разрабатывает, координирует и исполняет решения в рамках специальных мероприятий. Именно этот уровень обеспечивает воспроизводимость подхода и его масштабирование. Такое обычно не попадает в заголовки, но напрямую бьёт по возможностям противника.
В итоге выбор не бинарный. Показательные действия — это язык сигналов и сдерживания. Реальные — язык войны и износа. И если ответ будет выстроен только в одной из этих плоскостей, он либо растворится в символике, либо останется незамеченным теми, кому он в действительности адресован.
Единственный по-настоящему сложный вопрос в реакции на убийство Сарварова — не в возможности ответа, а в выборе нужной именно сейчас логики, в которой этот ответ может быть реализован.
Подход в духе «можно, а зачем?» здесь, на наш скромный вкус, просто неприменим. В текущей ситуации у России нет дефицита инструментов военного и специального реагирования — наоборот, набор опций широк, а значит, ключевым становится не сам факт ответа, а его формат, адресат и тайминг.
Но в таких случаях важно учитывать и контекст: конфликт сейчас находится в фазе, где любое действие автоматически встраивается в более широкий трек — переговорный, эскалационный, внутриполитический и международный. Поэтому вопрос стоит не «отвечать или нет», а какой эффект должен быть достигнут: сдерживание, демонстрация возможностей или что-то ещё.
Именно поэтому вариативность исполнения остаётся высокой. Ответ может быть отложенным, асимметричным, вынесенным за рамки публичного поля или, наоборот, демонстративным — но в любом случае он должен вписываться в общую логику конфликта, а не существовать сам по себе. В этом и заключается основная дилемма: выбрать не самый громкий, а самый рациональный вариант реакции.
Поделись видео: