Добавь сайт в закладки нажми CTRL+D
Интересный момент рассказывает генерал Александр Горбатов в своей книге воспоминаний «Годы и войны» (Глава 9 «Ветер Победы»). Осенью 1944 года, находясь в тылу своей 3-й армии, в одной из частей, размещённой в прекрасном сосновом бору, он пообщался с одним офицером, уроженцем Донбасса.
В письме из дому отец рассказал ему о печальном положении шахтёров, вернувшихся домой после ухода немцев, описывал, как ходили шахтеры по развалинам шахт, по пепелищам своих посёлков. Отец офицера, проработавший на шахте 40 лет, сообщал, что восстановлению шахт мешает острый недостаток крепёжного леса. Железнодорожные составы из Сибири и с Севера идут с другими грузами, необходимыми на фронте.
Горбатова вдруг осенило: кругом отличный сосновый лес, а составы от них уходят в Союз порожняком. «Напиши отцу, — сказал он, — пусть приедет сам или пришлёт кого-нибудь к нам за лесом. Будем рубить, грузить на уходящий от нас порожняк и поможем шахтёрам».
«Если что – вину я возьму на себя»
Потом, за множеством других дел, Горбатов вообще напрочь забыл про этот разговор. Поэтому даже удивился, когда ему доложили: «Прибыла делегация из Донбасса». Это были убелённые сединами три шахтёра-ветерана: два рабочих и инженер.
Он усадил их за стол, попросил жену Нину (а она сопровождала Горбатова по всем фронтовым дорогам – никаких ПМЖ) приготовить гостям чай, чего-нибудь поесть и по 100 граммов, и послал за генералом Иванов Конновым, членом Военного совета.
На вопрос: «Какой нужен лес?» — одновременно ответили все трое: «Какой угодно, лишь был бы толщиной 20 см и более».
Обращаясь уже к члену Военного совета, Горбатов спросил: «Ну что, Иван Прокофьевич, поможем шахтёрам?»
Тот замялся: «Да, помочь бы надо. Но вот беда: категорически запрещено вывозить лес».
Об этом запрете Горбатов не знал и слышал в первый раз, поэтому опешил. На лицах шахтёров отобразилось отчаяние. Все почувствовали себя, как на похоронах, озадаченно замолкнув.
Горбатов быстро эту похоронную тишину нарушил. Обращаясь к члену Военного совета, он сказал:
«Иван Прокофьевич! Дело это необычное. Давай решим так: будем считать, что ты мне ничего не говорил об этом постановления, а я о нем не знаю. Лес мы срубим и отправим с порожняком в Донбасс — под видом, будто собираемся строить оборонительные рубежи в тылу армии. На железной дороге никто на этот груз не обратит внимания, и лес благополучно дойдет по назначению. Ну, а если уж что случится, всю вину я возьму на себя».
Коннов дипломатично промолчал. В считанные дни солдаты свалили вдоль железной дороги около 50 тысяч кубов леса, грузили его прямо в бору, между станциями и полустанками. Но интересно что было дальше.
А потом работы были остановлены. Как выражается Горбатов, «наступил час расплаты». Опять приехала делегация из трёх человек – но на этот раз из Москвы.
Если верить Горбатову, хмурые москвичи допрашивали его целых четыре часа. Он не стал ничего выдумывать, а рассказал всё так, как есть. Его также заставили пересказывать всю его биографию в тонкостях с самого детства, и о пребывании на Колыме тоже. Каждое слово старательно протоколировалось.
В результате беседы у него осталось хорошее впечатление от председателя делегации, человека лет шестидесяти, но очень плохое — от двух остальных.
Вопреки мрачно-сочувственному мнению окружающих, Горбатов верил в благоприятный исход этого дела о его самоуправстве. Правда, его всегда выдержанная жена была на этот раз в панике, но генерал подшучивал:
«Пуганая ворона куста боится».
Ожидание решения было долгим и мучительным. Горбатов о многом передумал. Наконец, председатель тройки, как и обещал, позвонил ему по ВЧ. По словам сотрудника спецслужб, он лично докладывал Сталину все обстоятельства дела.
«Преступление налицо, но, поскольку, как вы говорите, он не преследовал личной выгоды, на деле надо поставить точку».
Самоуправство генерала Горбатова было оставлено без последствий. А донецкие шахтёры, узнав, что возникло дело о лесе (ведь все подробности запрашивали из Москвы и в их партийном комитете), сильно обрадовались благополучному исходу этой истории, и установили у себя на шахте мемориальную доску с благодарственной надписью 3-й армии за оказанную помощь.
