Добавь сайт в закладки нажми CTRL+D
Нельзя сказать, что в годы Великой Отечественной войны одни национальности воевали против других. Скорее народы мира выступили вместе против фашизма. Как сказал прокурор Роман Руденко на Нюрнбергском процессе, на суде предстали «преступники, завладевшие целым государством и самое государство сделавшие орудием своих чудовищных преступлений». И все «народы мира требуют справедливого возмездия и суровой кары для гитлеровских палачей, требуют сурового наказания преступников».
Против нацизма сражались не только народы, входившие в число стран антигитлеровской коалиции. Даже среди немцев были люди, которые готовы были оказать сопротивление нацизму. Так, Русской Православной церковью был канонизирован немец Александр Шморель, который был призван в армию нацистским режимом и отправлен на Восточный фронт. При этом на стенах домов в Сталинграде он писал «Долой Гитлера!». Затем из-за ранения он вернулся с войны и вступил в подпольную организацию против нацизма. Шморель был арестован Гестапо и казнен.
При этом мы знаем и обратные примеры. Генерал Власов состоял в коммунистической партии. Сражался против нацизма. Но попав в плен сам перешел на сторону врага. Имя Власова стало нарицательным. Практически всех предателей стали называть «власовцами». Хотя среди них было множество членов других подразделений, а не только РОА. Например, РОНА, дивизия «Руссланд», Русский корпус», кавказский батальон «Бергманн», Северокавказский легион и многие другие.
О встрече с кавказцами предателями в своих воспоминаниях рассказал попавший в плен в октябре 1943 года пехотинец 12 стрелкового полка 53-й стрелковой дивизии Юрий Александрович Апель. Для начала стоит рассказать как вообще Апель попал в плен. Произошло это после форсирования Днепра. Перейдя на правый берег батальон двинулся на юго-запад. Не встречая сопротивления прошел около десяти километров и расположился в поле на ночлег.
На следующий день солдаты двинулись дальше. Несколько раз они попадали под авианалеты «Хейнкелей» и «Юнкерсов». Как вспоминает Апель, «во время этой бомбежки было уже довольно много убитых и раненых». К вечеру бойцы получили приказ отойти назад к переправе и занять оборону. Вскоре их атаковали около 16 немецких танков при поддержке пехоты. Атака была отбита, но после нее позиции советских бойцов «проутюжили» немецкие «юнкерсы». За первым налетом последовал второй, затем третий.
При одном из налетов был убит командир батальона. А налеты все продолжались. Вскоре в роте Апеля: «не осталось ни одного живого офицера». Ну, а примерно в 16.00 немецкая пехота вновь пошла в атаку. Но и в этот раз советские бойцы: «загнали немцев обратно в лес». Правда и советские они понесли большие потери. В батальоне, по словам старшины, осталось 15 боеспособных солдат. Командование над ними взял рядовой Борис Ушаков, так как:
…у старшины губы обвисли и трясутся мелкой дрожью – куда уж ему командовать батальоном, даже таким, в котором на 15 живых приходится четыреста убитых или тяжело раненных (Воспоминания Юрия Александровича Апеля. «Доходяга»)
Бойцы отступили «за бугор». Добрались до туда всего семь человек. Остальные то ли не смогли, то ли старшина ошибся в счете. По дороге дальше они наткнулись на оставленный бивак какого-то подразделения. Там Юрию Александровичу «повезло»:
Тут, видно, стояло биваком какое-то наше подразделение. В одном месте нашли остатки солдатской трапезы и автомат ППШ. Вынул я диск, взвел затвор, щелкнул разок – вроде бы все в порядке. Мне бы попробовать его в стрельбе, а я взял и без такой пробы обменял свою винтовку на этот автомат и не подумал даже, что просто так исправный автомат бросать не будут. Ребята, все с винтовками, позавидовали даже моей находке. К автомату тут же прихватил два магазина, коробку патронов и был страшно доволен, превратившись в автоматчика. (Там же)
Нужно ли говорить, что этот ППШ подвел Апеля. В следующем же бою оказалось, что у автомата слишком слабая боевая пружина.
Попробовал стрелять с левого плеча, нажимать на скобу пальцем левой руки, чтоб правой подталкивать затвор – получилось, но это ж была не стрельба, а жалкое ее подобие – фактически я остался безоружным. (Там же)
Однако в том бою атаку удалось отбить и загнать немцев вниз в заросший овраг. При этом на склоне противник оставил около двадцати трупов. Но тут на позиции роты налетели «Юнкерсы». После того как они отбомбились Юрий Александрович выглянул из окопа и увидел, как по шоссе идет лавина немецких танков, бронетранспортеров, машин с пехотой. Немцы просто отрезали советским бойцам путь к переправе.
Ну, а дальше в окоп где находился Юрий Александрович попал снаряд. Как он вспоминает: «просто наступило небытие». Он пришел в себя, когда к нему подошел небритый фриц и направил на него автомат. Фриц жестом приказал Юрию Александровичу вылезать. Красноармеец начал подниматься, но фриц стал кричать и тыкать в него стволом. Юрий Александрович сел. Фриц вновь приказал ему встать, но только боец начал подниматься, как фриц вновь заорал на него. Лишь с третьего раза Юрий Александрович понял, что немец хотел, чтобы Апель бросил автомат.
В конце концов, я сообразил, в чем дело: оказывается, я как был с ППШ в руках, так с ним и встаю, а фриц, похоже, орал, чтоб я бросил оружие. Бросил я свой пугач в яму, вылез из окопчика. (Воспоминания Юрия Александровича Апеля. «Доходяга»)
Юрию Александровичу повезло. На его теле не видно было ран. Всех, кто был ранен немцы добили. После этого оставшихся бойцов отправили на хутор занятый немцами. К Юрию Александровичу подошел офицер и начал что-то спрашивать. Не получив ответа он стукнул солдата стеком и ушел. Остальные немецкие солдаты рассмеялись, после чего отвели красноармейца к другим пленным в один из домов.
Затем бойцов отвезли в небольшой лагерь огороженный колючей проволокой. Как потом оказалось, это был лагерь Пятихатки. Через какое-то время в лагерь прибыла команда конвоиров. Пленных построили в колонну по пять, пересчитали и погнали куда-то по разбитой шоссейной дороге. Всех, кто падал или не мог идти немцы тут же добивали. Через несколько дней пленные добрались до одного села, где разместили в коровнике. Ночью часть из них выломала стенку и около семидесяти человек сумели сбежать.
Юрий Александрович не смог сбежать, так как его состояние после контузии и нескольких дней перехода постоянно ухудшалось и он уже с трудом самостоятельно передвигался. Однако вместе с оставшимися пленными он сумел дойти до лагеря под Кривым Рогом. Пленных построили во дворе и оставили стоять. Поскольку Юрию Александровичу было тяжело находиться на ногах, он опустился на корточки. Это заметил во время пересчета один из немцев, подскочил и ударил его. В сознание Апель пришел уже в бараке.
Как он вспоминает, кормили в лагере просто отвратительно. Но, как оказалось не всех:
Так в отдельном бараке жили перебежчики – наши же военнопленные, но запасшиеся немецкой листовкой – пропуском в плен, то есть сдавшиеся сознательно и добровольно. Этим хлеб давали каждый день, кроме того, и хлеб и горячее питание они получали на кухне охраны лагеря. Из этой сво…чи немцы формировали различные воинские подразделения и части, служившие им верой и правдой.
Юрий Александрович с каждым днем становился все слабее от недоедания. Вскоре он практически перестал ходить. В ноябре 1943 года случилось необычное событие. Немцы выгнали всех на улицу и закрыли барак. Всех «крепких» пленных угнали первыми.
Ну а «доходяг», таких как Юрий Александрович, оставили напоследок. Им даже разрешили «приодеться» на складе, так как вывозить все это добро у немцев, по всей видимости, уже не было времени. Так ему и его товарищам удалось стать обладателями хороших шинелей и нескольких комплектов нательного белья.
На машине «доходяг», численность которых составляла примерно 22 человека довезли до станции Казанка. Здесь был оборудован перевалочный пункт, через который проходили другие этапы. Пленных подкармливали и отправляли дальше. Однако до «доходяг» никому не было дела. На глазах у Юрия Александровича этапы менялись друг за другом.
После этого этапа фрицы заставили последних едоков погрузить на машину чаны, остатки дров, мешки с магарой, ящики, посуду своей солдатской кухни, уселись сами и уехали. А про нас попросту забыли. С час мы просидели, притихнув, как мыши, в тревоге, что о нас еще вспомнят и вернутся за нами.
Когда последние немцы покинули станцию «забытые» пленные начали разбредаться. Юрий Александрович скооперировался с одним дедом попавшим в плен под Москвой в 1941 году — Ефимовичем. Вместе они добрались до близлежащего села, где расположились, как им казалось в одной «недостроенной хатке». Но наутро пришли хозяева. Хозяева «сходу сообщили, что станция охраняется немцами, и что в соседней хате живут два немца».
Тут пригодилась хорошая одежда, которую пленные захватили еще со склада в Криворожском лагере. Беглецы обменяли ее на продукты и гражданскую одежду. В хате оставаться было опасно, ведь по соседству жили немцы. Однако Юрий Александрович с трудом ходил и поэтому особого выбора у него не было. А встреча с немцами все же вскоре состоялась:
…сидим мы с Ефимовичем на своей соломе и вдруг видим: входит в дверной проем фриц – унтерофицер, наш сосед. Поискал глазами, увидел нас и говорит: «Russen? Habt ihr kein Angst!» (Русские? Не бойтесь!) (Там же)
Фриц сказал, что «сам он австрияк, и что, хотя его напарник немец, бояться нам их нечего, они нас не выдадут». Он стал расспрашивать когда бойцы сбежали из плена, почему не уходят. Апель ответил, что сам он почти не может ходить. Ну, а у деда «разыгралась язва». Так что пока им лучше отсидеться. Фриц же сказал, что война ему уже надоела. А еще, что через пару дней Красная армия будет здесь и они смогут ее дождаться.
Унтер ушел. А через какое-то время вернулся и принес деду котелок армейского супа и горсть леденцов. А заодно предупредил, что «их часть снимают с охраны железнодорожной станции, а на смену им пришел отряд, укомплектованный кавказцами-предателями. Это было совсем некстати».
Вскоре пленные встретились этими предателями. В десять часов к дому подошли двое. Навстречу им вышли хозяева:
…подошли два брюнета в немецкой форме с автоматами и начали по-русски, но с явным кавказским акцентом, выспрашивать, кто такие, что здесь делают.
Хозяева ответили, что это их недостроенный дом. Один предатель вошел в дом, прошелся по комнатам, но не заметил Юрия Александровича. После чего велел хозяевам заложить дверь и ушел. Оставаться здесь было опасно и Апель вместе с дедом отправились в Любомировку.
Вот такой вот необычный случай, в котором немцы повели себя лучше, чем предатели. Хотя что еще оставалось тем, кто продал все родное ради служения новым «хозяевам». У этих людей уже и не могло быть ничего святого. Независимо от их национальности и веры.
В Любомировке Юрию Александровичу удалось поправить здоровье. Однако там он вновь был арестован полицаями. Его били и пытали. А еще постоянно обещали расстрелять у «того тополя» или хутора. О предателях Юрий Александрович вспоминал так:
Господи, как же я их всех ненавидел, наверное, даже больше, чем немцев. «Мне бы, – думал я, – сейчас хоть на минуточку ППШ, я не стал бы откладывать до того тополя или хутора, а порезал бы очередями, сколько успел».
После этого он прошел длинный путь нацистских концлагерей. Был в Вознесенском лагере, в Винницком лагере, в Dulag-319, в Шталаге. Когда Красная армия подошла к Шталагу немцы эвакуировали из него заключенных. Через несколько дней пути конвойные уже больше боялись за свою жизнь, так как в любой момент могли нарваться на части Красной армии. В итоге Юрий Александрович сумел сбежать. Вместе с другими пленными он добрался до бойцов Красной армии после чего отправился в Гогенштайн, где на месте Шталага 1Б разместился 22-й сборно-пересыльный пункт.
Здесь я снова стал солдатом родной Красной Армии. Впереди были фронт, бои, Эльбинг, Браунсберг, Хайлигенбайль, впереди была неповторимая ночь с восьмого на девятое мая, невиданный до того фейерверк из всех видов оружия вдоль всего девяностокилометрового берега залива Фришес Хафф. Впереди был мир, было возвращение домой и ночь абсолютного, всепоглощающего и неповторимого Счастья возвращения.
Поделись видео: