Ежов дал Сталину список на расстрел: он взглянул, и вычеркнул только одно имя

В истории советской эпохи хватает судеб, когда некогда уважаемые и влиятельные фигуры внезапно превращались в изменников. Александр Ильич Егоров, прошедший путь от эсеров до маршала Советского Союза, оказался среди таких.

Один известный человек, устроивший марш в сторону столицы (ныне покойный), заявил однажды: «Сталин приказал расстрелять маршала Егорова за развал Генштаба и измену Родине». Но насколько точна эта формулировка, и что на самом деле стояло за делом маршала?

Несмотря на отсутствие в публичном доступе всех материалов дела, сохранилось множество документов и свидетельств, проливающих свет на обстоятельства ареста и казни Егорова. В 1937 году он занимал сразу две ключевые должности – был первым замнаркома обороны и начальником Генерального штаба РККА. Именно с этого момента вокруг него начали сгущаться тучи.

Доносительство стало нормой того времени. С начала 1937 года в адрес Егорова поступали многочисленные жалобы и обвинения. Комбриг Жуков, не путать с Георгием Константиновичем, напомнил в доносе эпизод из 1917 года – на собрании Первой армии в Штокмазгофе Егоров, тогда член партии эсеров, назвал Ленина «авантюристом, действующим по указке немцев».

Кроме того, комбриг Яков Жигур, служивший в Академии Генштаба, направил Сталину письмо с резкой критикой действий маршала: по его мнению, решения Егорова по организации РККА и применению вооружённых сил носили характер не просто ошибочный, но и потенциально вредительский. Он утверждал, что в случае войны эти просчёты приведут к катастрофическим последствиям и требовал проверки деятельности Егорова.

Критика звучала и из уст ближайших соратников – Щаденко и Хрулёва. Они писали Ворошилову о том, что Егоров за ужином выражал недовольство: ему, дескать, незаслуженно приписали второстепенную роль в Гражданской войне, тогда как Ворошилова и Сталина, по его словам, необоснованно возвели в герои.

Но дело не ограничилось только словами. Показания, данные под следствием другими фигурантами военного заговора, сыграли ключевую роль. Арестованный за троцкизм экс-глава Наркомфина Григорий Гринько первым открыто назвал Егорова предателем. Комкор Борис Фельдман, попавший под следствие по «делу Тухачевского», подтвердил его причастность. Вскоре, 2 июля, последовал арест комбрига Аркадия Сатина, который сообщил, что Егоров знал о готовящемся заговоре в армейской верхушке.

Следом показания дал Уборевич – командующий 1-го ранга и соратник Тухачевского. Его слова лишь усилили обвинения в адрес маршала. Цепочка «свидетелей» продолжилась: командармы Каширин, Белов, комкор Куйбышев, а также нарком флота Орлов. Все они подтвердили либо причастность Егорова к заговору, либо его осведомлённость о происходящем.

25 января 1938 года вышло постановление ЦК ВКП(б) о маршале Егорове. В нём не говорилось о прямом участии в заговоре, но утверждалось, что он допустил серьёзные просчёты в работе Генштаба. Его обвиняли в том, что он переложил ответственность на своих заместителей – Меженинова и Левичева, которых позже изобличили как иностранных агентов.

Сергей Меженинов оказался втянут в шпионскую деятельность – через него в руки иностранных разведок попали секретные документы. Перед арестом он покончил с собой. Оба заместителя Егорова были разоблачены ещё летом 1937 года, но тогда следователи посчитали, что сам маршал не знал об их предательстве.

Однако через несколько месяцев картина изменилась. Постановление указывало, что Егоров, хоть и не участвовал в заговоре напрямую, но знал о нём, сочувствовал его участникам, пытался склонить на свою сторону Дыбенко и даже обращался к Будённому.

В одном из пунктов постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) подчёркивалось: Егоров беспрекословно доверял своим заместителям, поддерживал с ними дружеские отношения, не контролировал их действия. Согласно показаниям арестованных – Белова, Орлова, Гринько – он знал о существующем заговоре, возглавляемом Тухачевским и другими «шпионами-троцкистами». Белов утверждал, что Егоров даже искал контакта с заговорщиками через Тухачевского и намеревался создать собственную антипартийную группу с участием Дыбенко и, возможно, Будённого.

Несмотря на серьёзность обвинений, Егоров не был арестован немедленно. Сначала его сместили с поста, затем перевели командовать Закавказским военным округом. Его карьера на этом посту длилась всего пару недель – его вызвали в Москву на совещание. Предупреждения о его ошибках звучали и раньше, но он, как утверждали современники, лишь обижался, считая себя вне подозрений.

Этот факт говорит о том, что на тот момент доказательств для репрессий не хватало. Если бы дело было сфальсифицировано изначально, то нужные показания получили бы быстрее. Напомним, что аналогичным образом был смещён и его соратник Дыбенко, командовавший Ленинградским военным округом.

Неожиданным поворотом стало участие в деле жены Егорова – актрисы и пианистки Галины Цешковской. Именно она, ревнуя мужа, написала в НКВД заявление, ставшее поводом для его ареста. В силу близости к военным кругам она знала много, а заговор обсуждался нередко в её присутствии.

Позже Егоров прошёл ряд очных ставок с уже арестованными сослуживцами. После этого он начал признавать свою вину. В 1938 году, в разгар репрессий, нарком Ежов представил Сталину список из 139 высокопоставленных лиц, подлежащих расстрелу. Сталин вычеркнул из него только одно имя- Егорова. Следствие продолжилось.

⚡Больше подробностей можно читать в моём Телеграм-канале: https://t.me/two_wars

В 1955 году в рамках пересмотра дел военных репрессий был допрошен полковник Казакевич – один из следователей по делу. Он сообщил, что маршал вел длительные беседы с Ежовым и начальником особого отдела Николаевым. Вероятно, ему пообещали сохранить жизнь в обмен на полные признания. Судя по документам, Егоров дал крайне подробные показания, не подвергавшиеся сомнению, и сообщил, что работал на польскую разведку с 1931 года, а затем и на немецкую – с 1934-го.

Следственное дело Егорова насчитывает четыре тома, два из которых он написал собственноручно. Однако это не спасло его. 22 февраля 1939 года Военная коллегия Верховного суда обвинила его по статье 58 – шпионаж, участие в заговоре и контрреволюционная деятельность. Приговор – расстрел. Он был приведён в исполнение на следующий день, 23 февраля. Лишь спустя 17 лет, в 1956 году, маршал Александр Егоров был посмертно реабилитирован по инициативе Хрущёва.