Добавь сайт в закладки нажми CTRL+D
Практически все страны так или иначе готовятся к предстоящим войнам. Выбравшие оборонную стратегию начинают строить укрепления. Первая мировая война доказала, что даже созданную уже в ходе боевых действий мощную и глубоко эшелонированную оборону прорвать практически невозможно. Сразу после ее завершения французы, бельгийцы и чехи начали довольно масштабное строительство фортификационных сооружений, создавая оборонительные линии довольно большой протяженности.
Наиболее известной, благодаря своей длине и многочисленным публикациям, стала французская линия Мажино. Однако менее известные бельгийская линия Диль или чехословацкая линия Бенеша по прочности и солидности укреплений ей ни в чем не уступали.
Германия обороняться не собиралась. Взять реванш и вернуть утраченное можно было только в результате наступательной войны. Официальной доктриной становится концепция блицкрига. Конечно, укрепления можно просто обойти (что немцы потом и продемонстрировали), но военное руководство не исключало вариант, что блицкриг блицкригом, но оборонительные линии все-таки придется проламывать. Разумеется, главную роль должна была сыграть артиллерия. Вот тут-то и начинается всё самое интересное!
С разрушением толстокожих, зарывшихся в землю дотов буксируемые орудия справлялись не очень. Навесной огонь с дальних дистанций не особенно эффективен, а подтащить их поближе на прямую наводку очень трудно, да и в этом случае они становились весьма уязвимы для ответного огня. Проблему могли решить мощные самоходные артиллерийские установки. Осталось только их создать.
Подходящая пушка, устраивающая военных по разрушительному воздействию, уже была. Тяжелое 10.5 см полевое орудие schwere Kanone 18 с длиной ствола 52 калибра по этому показателю превосходила даже широко известную и раскрученную 8,8 см Flak 18. Проблемы с выбором шасси просто не существовало. Ее вес и отдачу мог выдержать только танк Pz.Kpfw.IV. Поскольку базовое шасси разработал Крупп, в 1939-м году он получает контракт на разработку и изготовление САУ.
Проблемы начались уже на стадии выбора компоновки. Если оставить двигатель сзади, как у танка, нет места для боевого отделения. Попробовали сдвинуть его вперед под пушку. Сзади пространство появилось, но 12-ти цилиндровый Maybach мощностью 320 л.с для такого варианта оказался слишком большим по размерам, съедал практически весь объем.
После долгих мучений и поисков выяснилось, что под пушку можно засунуть только 6-ти цилиндровый. Его мощность оказалась почти в два раза меньше, всего 180 л.с. Естественно встал вопрос о подвижности, она значительно снизилась. Но на это решили не обращать внимания, ДОТы все равно никуда убежать не смогут, к ним можно подползать медленно и вдумчиво расстреливать.
Не обошлось и без традиционного скандала с Управлением вооружений, точнее с курирующим разработки всей бронетехники Книпкампом. Он настаивал на индивидуальной торсионной (можно предположить, что это потянуло бы и любимое, запатентованное им шахматное расположение катков), но Крупп был категорически против. Причину такой нелюбви Круппа к вообще-то более прогрессивным чем рессоры торсионам объясняют тем, что, как бы это ни казалось странным, Крупп так и не научился их делать, а заимствовать технологии или приобретать на стороне было не в его правилах.
В итоге, тяжеловес Крупп в очередной раз все-таки сумел настоять на своем и победил, но в этих баталиях время пролетело незаметно и сроки были конкретно сорваны. Вермахт очень желал получить сотню самоходок уже к маю сорокового года, предполагая задействовать их во Франции. Но из-за задержки, вызванной противостоянием с Книпкампом, первые два прототипа удалось сваять только в январе сорок первого. Штурмовать и разрушать было уже нечего. Потребности в подобной технике в ближайшее время не предвиделось.
Справедливости ради, стоит сказать, что Круппу удалось построить вполне удачную САУ. С гораздо более мощным орудием она имела такое же бронирование и вес, как и базовый танк, даже была немного ниже. Единственные минусы — это более слабый двигатель, да и чтобы добраться к нему для серьезного ремонта приходилось снимать довольно тяжелое орудие.
Гитлеру новую САУ продемонстрировали в марте. Особых восторгов у него она не вызвала, продления заказа на серию не последовало. А уже готовые два образца фюрер мудро распорядился отправить в войска, мол сами заказывали, пусть сами и решают, куда их приспособить.
В армии тоже особо мудрить не стали и засунули их в противотанковый дивизион. В его составе они и приняли участие в операции «Барбаросса» с первых его дней. Однако на начальном этапе в бой с танками самоходкам вступить не довелось. Впрочем, бронированный противник все же нашелся. Им оказался бронепоезд, который после первого обмена выстрелами предпочел не связываться и быстро убежал.
В войсках за медлительность и неповоротливость машину с официальным обозначением 10.5cm K18 auf Panzer-Selbsfahrlafette IVa (что-то вроде пушка на танковом лафете) окрестили «Dicker Max» (Толстый Макс). Помимо малой подвижности, не позволяющей использовать их в передовых наступающих частях высказывали и претензии к слишком малому боекомплекту (26 выстрелов).
Довольно скоро один из «Максов» был потерян, причем в небоевой обстановке. По невыясненным причинам начался пожар, приведший к детонации боекомплекта. Второй воевал гораздо успешнее.
Счет побед он открыл под Брянском, обстреляв с трех километров колонну советских танков. Ему удалось подбить четыре из них, в том числе и «тридцатьчетверку». Немногим позже попробовал свои силы и на КВ. Один из них он уничтожил с предельно малой дистанции около ста метров. Еще два обстрелял и подбил с километровой дистанции, но ремонтники РККА их успели довольно быстро эвакуировать и выяснить была ли пробита при этом броня не удалось. Впрочем, решили, что вряд ли, и с таких дальних дистанций огонь больше не открывали.
До конца сорок первого года «Толстый Макс» довел счет побед до семи и был отправлен в Германию для капремонта. В сорок втором вернулся обратно на фронт вместе с еще двумя опоздавшими на линию Мажино (причем более конкретно, достроили их только в сорок втором) «Упрямыми Эмилями». До начала сорок третьего официально было подтверждено еще 12 побед над советскими танками.
Достоверно известно, что оставшийся в одиночестве «Толстый Макс» был подбит и захвачен советскими войсками в феврале сорок третьего в окрестностях Сталинграда под занавес разгоревшейся там битвы. Дальнейшая его судьба неизвестна.
По самой распространенной, специалисты трофейной команды не заинтересовались уникальной машиной, и он просто пошел в переплавку с остальным немецким металлоломом. Вполне вероятно, со всеми «непонятками» немецкой техники, встречавшимися в единичных экземплярах чаще всего так и поступали.
По другой, его восстановили, и он даже успел повоевать в составе РККА против своих бывших хозяев. Есть даже фотография машины с залатанной пробоиной в районе трансмиссии и советским бойцом на броне. Однако, в документах ГАБТУ РККА за сорок третий год никакого упоминания об этой самоходке до сих пор не обнаружено.
Жаль, что «Толстый Макс» не добрался до Кубинки. На начало войны это была самая мощная и тяжелая немецкая самоходка. Машина любопытная, и несмотря на недостатки, бесполезной ее назвать сложно, противник довольно опасный. Об этом говорят два десятка подтвержденных побед, продемонстрировавших ее боевой потенциал. К счастью, дальнейшего развития этот проект не получил, универсала вроде нашей ИСУ-122 у немцев так и не появилось.
