Добавь сайт в закладки нажми CTRL+D
История самого опасного японского шпиона в СССР
Он был практически идеальным шпионом. Работал без шума, с холодной выверенностью, никогда не подставлялся и вызывал восхищение у коллег. Почти два десятилетия Каймадо — в советской среде известный как Пак — действовал на территории СССР, мастерски маскируясь под рабочего, комсомольца, а затем партийного активиста.
Он уверенно прошёл путь от беженца из Кореи до советского разведчика, тайно оставаясь верным шпионом японской разведки. Но в конце концов он прокололся, но не из-за предательства или двойной игры, а из-за нестыковки, которую мог заметить только внимательный глаз. Тот самый случай, когда сработал его величество случай.
История начинается в 1922 году. Каймадо, потомственный самурай, откликнулся на предложение капитана Такасаки — офицера японской разведки, разглядевшего в нём огромный потенциал. Через несколько месяцев Каймадо исчез, а в Советский Союз прибыл молодой кореец по фамилии Пак — рабочий, бежавший от политических репрессий. Он был скромен, работоспособен, старательно изучал марксизм, с лёгкостью прошёл проверку в ГПУ и стал частью советского общества.
Спустя несколько лет Пак вступил в комсомол, затем — в ВКП(б). Учился на рабфаке во Владивостоке, а после распределения попал на один из крупнейших заводов в Сталинграде. Здесь он проявил себя как исполнительный сотрудник, готовый ехать в любую командировку. Но его активность имела подспудную цель: под видом деловых поездок он собирал секретные данные, делал копии технических чертежей, создавал агентурную сеть. Его «трудовая деятельность» охватывала десятки предприятий от Азова до Урала.
В 1934 году, вернувшись в Улан-Удэ, он передал японской разведке собранную информацию. Его резидент отметил высокий уровень добытых сведений. С этого момента Каймадо стал ключевым каналом для передачи стратегической информации из СССР. Его работа не вызывала подозрений.
Когда в 1937 году в СССР начались масштабные чистки, Пак не растерялся. Он выдал нескольких «троцкистов», благодаря чему укрепил свою легализацию и даже стал агентом НКВД. Его использовали для слежки и доносов. Умело встроившись в систему, он продолжал действовать на два фронта. Вскоре оказался в армейской разведке, и оттуда был направлен в Маньчжурию — теперь уже как советский резидент.
Так японская разведка получила полный доступ к структурам советской агентуры на Дальнем Востоке. Каймадо не просто передавал списки — он выстраивал обратную сеть влияния. Кто-то из агентов попадал в лапы японцев, кого-то японцы кормили дезинформацией, чтобы через них манипулировать советской разведкой.
В октябре 1941 года Пак сообщил в Токио о переброске двух десятков советских дивизий из Сибири к Москве. Но в штабе Квантунской армии информацию проигнорировали — возможно, не поверили, возможно, побоялись. Это стало для Пака ударом: столь крупное упущение грозило провалом всей его работы.
Позже ему было поручено вернуться на территорию Японии. Он легализовался в Нанкине и должен был подтвердить успех своей миссии, опубликовав сигнал в одной из местных газет. Однако местная миссия японской разведки не торопилась действовать. Паку пришлось сидеть месяц в камере, прежде чем его допустили до встречи с представителем консульства. Его опознал старый куратор и направил в Харбин, к генералу Янагите, но момент уже был упущен — план утратил смысл.
После поражения под Сталинградом Японии опять срочно потребовалась информация о советских войсках на Дальнем Востоке. Каймадо вновь задействовали: он должен был вернуться в СССР как двойной агент. Сценарий выглядел безупречно — будто бы попал в плен, подвергся допросам, но ничего не выдал и согласился сотрудничать. Теперь его «отправили обратно», чтобы продолжить игру. Чтобы укрепить легенду, японская контрразведка позаботилась о следах пыток на теле шпиона.
В феврале 1943 года Пак пересёк по льду Амур, но вместо долгожданной встречи с куратором был задержан пограничниками. Его история показалась капитану погранслужбы малоправдоподобной. Тем более, что по долгу службы он слышал сотни таких рассказов. Пак настаивал на срочной связи с начальником разведотдела Забайкальского фронта. Но офицеры госбезопасности решили подождать и отправили его в распоряжение особого отдела фронта.
На допросе у следователя Скворцова Пак вновь требовал немедленной связи с командованием, подтверждал свою миссию и даже называл кодовые детали. Запрос в разведотдел подтвердил его легенду: Пак действительно числился в зафронтовой сети. Однако Вяземский — начальник Особого отдела — не торопился. Опыт подсказывал: нестыковки могли означать двойную игру. Особенно смущали две вещи — неожиданно раннее возвращение и свежие ожоги на теле.
⚡Больше подробностей можно читать в моём Телеграм-канале: https://t.me/two_wars
Решили перепроверить прошлое Пака. Из Владивостока, с мест его прежней работы, пришли блестящие характеристики. Положительно отзывались и коллеги из НКВД. Разведотдел хвалил его прежние заслуги. Всё выглядело безупречно. Но Скворцов всё же нашёл слабое звено.
Однажды вечером он засиделся на работе, задремал с сигаретой и обжёг руку. И тут же вспомнил о тех самых «свежих ожогах» на теле Пака — они просто не могли быть такими, если бы шпион находился в японской тюрьме столько времени, как он утверждал. Тогда же и подтвердилось: перед ними — перевербованный агент.
Началось масштабное расследование. Абакумов, глава СМЕРШ, включился лично. Сотни дел были подняты, десятки агентов — проверены. Перемещения Пака сопоставляли с уже разоблачёнными японскими резидентами. Всё сошлось. Осенью 1943 года Пак дал признательные показания. Его сеть разваливалась. Были разоблачены два японских резидента и около сорока агентов.
1 ноября Абакумов докладывал Сталину о полном разгроме японской разведывательной сети в Забайкалье. А история Пака-Каймадо осталась редким примером почти безупречной, но всё же обречённой шпионской карьеры. Удача всегда заканчивается там, где начинается следствие.
Поделись видео: