Добавь сайт в закладки нажми CTRL+D
Люди любят придумывать супергероев – благородных борцов со злом. В супергерои Белой эмиграции (тогда о нём говорили: «сверх-герой»; или «рыцарь») в 1927 году попал белорус Борис Коверда. До сих пор его многие считают «русским рыцарем»; одним из главных «героев-белогвардейцев» в нашей истории. Но с этим они явно поторопились, и я расскажу почему…
Никого при этом не смущает, что Борис Коверда никогда белогвардейцем не был. В 1927 году, когда он совершил свой легендарный «подвиг», ему было 19 лет. Соответственно, в годы гражданской войны он был 10…12-летним парнишкой.
Его отец был вовсе не белым офицером, а членом партии социалистов-революционеров (эсером) – учителем народной школы в г. Вильна (ныне Вильнюс): Софрон Иосафатович Коверда.
В чём же состоял воспеваемый Белой эмиграцией «подвиг» юного Бориса? В том, что 7 июня 1927 года юноша на ж/д вокзале в Варшаве застрелил полномочного представителя СССР в Польше, 38-летнего Петра Войкова. После чего без попыток скрыться и без сопротивления сдался польской полиции.
Это в 1927 году Пётр Лазаревич Войков был дипломатом. А в 1918 году он стал соучастником злодейского убийства царской семьи. Войков входил в состав Военно-революционного комитета г. Екатеринбурга, который формально и принял решение о расстреле последнего русского императора (в решении президиума Уралсовета, которое подписал Войков, говорилось только о расстреле Николая II, о членах его семьи – ни слова).
Непосредственного участия в этом чудовищном преступлении этот партийный работник не принимал. Тем не менее, именно этот факт его биографии стал причиной возведения Коверды в ранг «сверх-героя».
Произошло это так.
Как в ходе судебного процесса, так и после него не прозвучало никаких упоминаний о роли Войкова в расстреле царской семьи. Коверда был приговорён польским судом к пожизненным каторжным работам, которые затем были заменены 15-летним сроком. В итоге он отработал в польской колонии 10 лет, и в 1937 году вышел по амнистии.
Поляки квалифицировали действия Коверды как личную инициативу преступника-одиночки. Так оно на самом деле и было. Юноша заявлял следователям, что лично против Войкова он ничего не имел, просто таким образом «отомстил большевикам за то, что они сделали с Россией» (несмотря на то, что Коверда был белорус из Литвы, он считал себя русским).
Но власти СССР квалифицировали случившееся как белоэмигрантский теракт. В отместку за убийство Войкова в СССР было казнено 20 (!) бывших белогвардейцев, сидевших в тюрьмах. А Петра Лазаревича с почестями похоронили у Кремлёвской стены.
В 1929 году сотрудник посольства СССР во Франции Григорий Беседовский растратил крупную сумму казённых средств, и, чтобы избежать наказания, бежал с работы и остался жить в Европе. Французы предоставили ему политическое убежище.
В эмиграции Григорий Зиновьевич писал статьи и мемуары совершенно бульварного качества, с целью впечатлить публику и расположить её к себе, заставить белоэмиграцию и европейцев принять его. Лучшим способом было, конечно же, очернять своих коллег-большевиков.
Попал под его прицел и Пётр Войков. Дипломат-«невозвращенец» смачно описал якобы в пьяном виде сделанные Войковым признания о его личном участии в расправе над царской семьёй. Если верить Беседовскому, то Войков лично совершал расправу, и даже рубиновый перстень царицы себе оставил.
Эпатируя и ужасая «почтеннейшую публику», Беседовский описывал и другие подробности, я здесь описывать не буду, при желании можете найти всё это в свободном доступе. Эти и другие россказни, кстати, можно прочитать и на русском языке: книга Беседовского «На путях к термидору» в 90-е годы издавалась и у нас в России.
Европейская публика, видевшая в большевиках дьяволов, легко верила «мемуаристу». Белоэмигранты же не могли не понять, что Беседовский врёт. Были же результаты расследования убийства царской семьи, проведённого тогда же, в 1918-м. Было ясно, что верить Беседовскому – себя не уважать. Тем не менее, легенда о Коверде обрела новую важную деталь: получается, что Коверда отомстил цареубийце и пострадал за это в тюрьме. Так он и стал «сверх-героем», мстителем и мучеником за Россию.
Каким на самом деле было убийство Войкова?
Для Коверды достаточным поводом для расправы с Войковым было то, что это был высокопоставленный большевик. Бывший учащийся гимназии Русского общества в Вильно, сын учителя и эсера, Коверда «хлебнул горя» нищей эмигрантской жизни. Как и все близкие ему люди, в этом он винил большевиков. (вот он истинный мотив, а не желание мстить за царя).
Кроме того, на глазах у Бориса (когда он был мальчиком) большевики убили его двоюродного брата. Польские следователи охарактеризовали его как умного, мягкого и скромного юношу. Однако – явно экзальтированного, нервно неуравновешенного.
Он рассказал, что хотел получить в Варшаве в полпредстве разрешение на въезд в СССР, чтобы там начать нелегальную борьбу с большевиками. Коверде в праве на въезд отказали. Он узнал из газет о Войкове и предстоящей вскоре поездке полпреда в Москву. Зная его лицо только по фотографиям, Коверда с револьвером поджидал и высматривал Войкова на вокзале 4 дня.
Когда заметил – выпустил в него все находившиеся в револьвере шесть пуль. Две из них попали в цель. Раненый большевик прислонился к вагону и выстрелил два раза в ответ, но промахнулся, после чего упал.
Для эмигрантов убийца Войкова стал «национальным русским героем», сверх-героем. Его воспели в стихах К. Д. Бальмонт, Павел Пангануцци, Марианна Колосова:
«И закорчился змей стоглавый: видно, пули страшней, чем слова?
И под стены старой Варшавы покатилась одна голова.
Нам ещё отрубить осталось девяносто девять голов.
Но нам ли страх и усталость? На подвиг каждый готов!»
***
«И огнями горит золотыми путеводная наша звезда –
дорогое, любимое имя: Русский рыцарь Борис Коверда!..»
***
«Я выстрадал своё решенье, оно пришло, как скорбный плач,
Простит Господь мне прегрешенье: казнён преступник и палач».
Если бы они знали, какой будет дальнейшая судьба «русского рыцаря» – скорее всего, не стали бы тратить на него бумагу, а за такие громкие эпитеты было бы стыдно.
Потому что после 22 июня 1941 г. Борис Коверда (как и его отец Софрон) пошёл служить гитлеровцам.
«Русский рыцарь» в рядах тех, кто шёл убивать в Россию
Прокурор пан Рудницкий утверждал, что Коверда является русским не только по происхождению, языку и вероисповеданию, но и по «одушевляющей его экзальтированной, плохо понятой, но тем не менее глубокой любви к своей родине».
После выхода на свободу, уже в ранге «сверх-героя» Белой эмиграции, 29-летний Борис Коверда был приглашён в Югославию, где он в 1938 году сдал экстерном экзамен на аттестат зрелости при Русском кадетском корпусе в Белой Церкви (Сербия).
После оккупации немцами Югославии Борис прервал свою жизнь при кадетском корпусе и вернулся в Варшаву. Вместе с отцом он поступил на службу к очень интересному субъекту – бывшему белому офицеру Борису Алексеевичу Хольмстон-Смысловскому.
В германской армии этот человек служил ещё с тех времён, когда она была Рейхсвером, а не Вермахтом: с 1928 года. Был кадровым офицером абвера.
Что интересно, этот штатный сотрудник германской разведки по происхождению был евреем (его отец был выкрестом). Да ещё к тому же и высокопоставленным масоном из Древнего и изначального устава Мемфиса-Мицраима (ДИУММ).
С началом Второй мировой, Хольмстон-Смысловскому пришло время действовать. Уже в июле 1941 года он сформировал на Восточном фронте «Русский учебный батальон», который постепенно разросся до «Особой дивизию R» («Руссланд»), а потом и в «1-ю Русскую национальную армию» под командованием «фон Регенау» (позывной Хольмстон-Смысловского).
Её максимальная численность доходила почти до 10 тысяч человек, навербованных из бывших эмигрантов, советских военнопленных, перебежчиков из Красной Армии, обиженных на советскую власть лиц с оккупированных территорий.
Под эгидой этого своего формирования Хольмстон-Смысловский основал 12 разведшкол, в которых на поток была поставлена подготовка кадров по шпионско-диверсионной деятельности в тылу Красной Армии и по борьбе с партизанами.
Одним из солдат «Русского учебного батальона» стал и Борис Коверда. Он прошёл подготовку по диверсионно-разведывательной деятельности, и работал агентом на оккупированных территориях (разведчиком «в штатском», осведомителем и провокатором). Помогал немцам устанавливать «новый порядок» и выявлять враждебных оккупационным властям лиц.
Затем Коверда получил должность зондерфюрера (унтер-офицера, фельдфебеля) при Зондерштабе «Р» («Руссланд») Хольмстон-Смысловского. 2-й отдел Зондерштаба, в котором он служил, отвечал за контрразведывательную работу, выполняя функции службы собственной безопасности.
Должность Коверды называлась «осведомитель сектора 2-го отдела». В работе он использовал позывные: «Сафонов», «Сергеев», «Василенко».
У любой армии должна быть идеология, и Хольмстон-Смысловский объяснял предательскую деятельность своей армии тем, что немецкое вторжение якобы поспособствует восстановлению прежней России:
«Победа германской армии должна привести нас в Москву и постепенно передать власть в наши руки. Немцам, даже после частичного разгрома советской России, ещё долго придётся воевать против англо-саксонского мира. Время будет работать в нашу пользу, и им будет не до нас. Наше значение, как союзника, будет возрастать, и мы постепенно получим полную свободу политического действия».
Борис Коверда, как и его шеф, придерживался таких взглядов, что «…мне всё равно: пусть в России будет монархия или республика… Для избавления от красных годится любая, в том числе и немецкая «помощь».
Кстати, Хольмстон-Смысловский никогда не сотрудничал с генералом Власовым, и относился к нему с высокомерием, как к фигуре «картонной». Однако лично встречался с ним три раза, по заданиям германского Генштаба.
Разумеется, высказывания Хольмстон-Смысловского о будущем «самостоятельном» и «союзном Германии» положении России достигали ушей немецкого командования, и ему, конечно же, не нравились.
В декабре 1943 года дивизия Хольмстон-Смысловского была расформирована, а сам он отправился в тюрьму. Однако при этом немцы лишились потока ценной разведывательной информации и убедились, что эти предатели не зря ели свой хлеб. Через полгода Хольмстон-Смысловский был полностью реабилитирован, награждён орденом Германского орла и возвращён к прежней работе.
4 апреля 1945 года, уже в дни агонии Третьего Рейха, дивизия Смысловского получила наименование 1-й Русской национальной армии, а её командир был произведён в генерал-майоры Вермахта.
3 мая 1945 года Хольмстон-Смысловский вывел остатки этой «армии» (а именно, 462 человек) в нейтральный Лихтенштейн. Среди этих 462 человек был и Борис Коверда. Несмотря на требования советских властей о выдаче коллаборационистов, правительство Лихтенштейна отказалось это сделать.
Борис Коверда в этом списке интернированных Лихтенштейном стоит под номером 372.
«Хоронили под российским триколором»
В июле 1946-го Борис Коверда перебрался из Лихтенштейна во Францию. Также жил в Швейцарии и ФРГ.
В 1952 году жена Коверды Нина Алексеевна (1913-2003), и его дочь Наталья уехали в США, поселились в Нью-Йорке. А сам он получил право поселиться в Америке лишь в 1956-ом, по ходатайству Толстовского фонда и по личному разрешению президента Эйзенхауэра (согласно тогдашним американским законам, он не имел права на проживание в США, поскольку ранее был судим за убийство).
В США Борис Коверда работал в редакции нью-йоркской газеты «Россия» (1933-1973), а после её закрытия – в «Новом русском слове» (эта эмигрантская газета издавалась до 2010 года, в 2022 году возродилась в онлайн-версии).
В 1976-ом Коверда ушёл на пенсию и переехал с семьей из Нью-Йорка в городок Адельфи (штат Мериленд), где и прожил до конца своих дней (до 1987 г.)
Разумеется, был знаком с «коллегой по цеху», и «классиком русской литературы» А.И. Солженицыным (упоминание о встречах с Ковердой есть в солженицынских «Очерках изгнания»). Также они вместе ходили в церковь, молиться.
Скончался он 18 февраля 1987 года, немного не дожив до своего 80-летия. Отпевание и похороны состоялись 20 февраля в женском православном монастыре Новое Дивеево в Нануете, Нью-Йорк.
В последний путь «сверх-героя» Белой эмиграции провожало более 70-ти человек. Процессия была с российским триколором, и у изголовья тоже был выставлен флаг России.
Цитата из некролога в эмигрантской прессе:
«18 февраля 1987 г. после тяжёлой болезни скончался Русский национальный герой
БОРИС САФРОНОВИЧ КОВЕРДА,
в июне 1927 года казнивший на варшавском вокзале советского полпреда — цареубийцу Петра Войкова. Низко склоняем головы в вечную память героя, вписавшего золотыми буквами своё имя в историю смутных лет российского лихолетья».
Я позволю себе не согласиться с геройским ореолом Бориса Коверды. Фельдфебель абвера, штатный осведомитель, провокатор и контрразведчик гитлеровских оккупантов не может по определению стать «русским национальным героем».
